– Я думала, что больше вас не увижу, – выдыхает она.

– Я знала, что я к вам вернусь, – отвечаю я. – И больше вас не оставлю.

Замок Ладлоу, пустоши Уэльса, 1525–1526 годы

Растить это дитя нетрудно. У нее легкий материнский нрав при всем испанском упрямстве, я представляю ей учителей и убеждаю заниматься музыкой и упражняться. Я никогда ей не приказываю; она дочь английского короля, она принцесса Уэльская, никто не может ей приказывать, кроме отца и матери; но я говорю ей, что ее дорогие родители отдали ее на мое попечение и станут меня винить, если она не будет жить хорошо, заниматься, как ученый, и охотиться, как Тюдор. Делая ее уроки приятными и интересными, поощряя ее задавать вопросы и размышлять, заботясь о том, чтобы конюший выбирал для нее горячих, но послушных гунтеров, устраивая в замке каждый вечер музицирование и танцы, ее легко вдохновить на овладение всеми умениями, которые должны быть у принцессы. Она умная, сообразительная девочка; разве что слишком серьезная, я не могу не думать, что она была бы способной ученицей Реджинальда и для нашей семьи оказалось бы полезно иметь такое влияние на ее жизнь.

А пока ее учит доктор Ричард Фезерстон, которого выбрала ее мать и которого мне приятно видеть неподалеку. Он высок, у него каштановые волосы и быстрый ум. Он учит Марию латыни, читая с ней классических авторов и переводя Библию, но также сочиняет для нее смешные песенки и бессмыслицы в стихах. Его верность матери принцессы, о которой мы никогда не говорим, кажется мне неколебимой.

Принцесса Мария склонна страстно влюбляться. Она считает, что обручена со своим испанским кузеном, королем Испании Карлом, и носит на всех платьях брошь со словом «Император». Ее мать поощряла эту привязанность и говорила с принцессой о нем; но летом мы узнаем, что ее помолвка отменяется и что вместо этого ей назначен в мужья один из членов французской королевской семьи.

Я сама сообщаю ей новости, она убегает и запирается у себя в комнате. Она принцесса – она знает, что жаловаться нельзя. Но алмазную брошь она убирает на дно шкатулки с драгоценностями и несколько дней печалится.

Конечно, я ее жалею. Ей девять, и она думает, что ее сердце разбито. Я расчесываю ее длинные рыжеватые волосы, а она с бледным лицом смотрит в зеркало и говорит, что никогда больше не будет счастлива. Я не удивлена, что ее помолка расторгнута, но глубоко поражаюсь, когда мы получаем от кардинала письмо и узнаем, что король принял решение выдать принцессу замуж за человека, который годится ей в отцы, – известного беспутством вдовца, короля Франции. Ей он по этим трем причинам не нравится, и мой долг сказать ей, что она – английская принцесса, что ей нужно принять решение служить своим браком стране и что в этом, как и во всем остальном, воле отца нужно покориться, поскольку у него есть безусловное право распоряжаться ею, как он сочтет нужным.

– Но что, если матушка думает иначе? – спрашивает она меня, и ее темные глаза горят от гнева.

Я не позволяю себе улыбнуться. Она распрямляется во весь рост, царственные четыре фута, гордая, как испанская королева.

– Тогда ваши матушка и отец должны прийти к согласию, – ровным голосом отвечаю я. – А вы поведете себя не как хорошая дочь, если возьметесь судить их или принимать стороны.

– Но мне он не понравится, – упрямо произносит она.

– Вы будете любить и уважать его, как добрая и послушная жена, – говорю я ей. – Никто не требует, чтобы он вам нравился.

Ее острый ум схватывает шутку, и она вознаграждает меня смехом.

– О леди воспитательница! Что вы говорите!

– И, возможно, он вам в конце концов понравится, – утешаю я принцессу, привлекая ее к себе, чтобы она могла положить голову мне на плечо. – Когда выходишь замуж за мужчину, и у вас появляются общие дети, и вы вместе правите своими землями, в нем находишь много качеств, которыми начинаешь восхищаться. А если он к тебе добр, если он хороший отец, то начинаешь его любить и он тебе нравится.

– Так не всегда получается, – замечает она. – Моя тетя Маргарита, вдовствующая королева Шотландии, развернула пушки своего замка против собственного мужа и пытается убедить Папу дать ей развод.

– Она неправа, – отвечаю я. – Воля Господа в том, чтобы женщина повиновалась супругу, и брак их может кончиться только со смертью. И ваш отец сам ей так сказал.

– Так может быть, лучше вступать в брак по любви? – спрашивает принцесса. – Мой отец, король, женился на моей матери по любви.

– Это так, – соглашаюсь я. – И это было красиво, как в сказке. Но не все могут прожить жизнь, как в сказке. Большинство не может. Ваша матушка благословлена тем, что король ее выбрал, а он был почтен ее любовью.

– Так почему он дружит с другими дамами? – спрашивает меня Мария, понизив голос до шепота, хотя мы совсем одни в моих личных покоях. – Почему так получается, леди Маргарет?

– Что вы слышали?

– Я сама видела, – говорит она. – Его фаворитку, Марию Кэри. И видела при дворе его сына, мальчика Бесси Блаунт. Его сделали герцогом, он герцог Ричмонд и герцог Сомерсет. Никому в Англии больше не оказали такую честь. Это слишком большая честь для мальчика, рожденного какой-то Бесси. Слишком большая честь для такого мерзкого мальчишки, как он.

– Мужчины, даже короли, – возможно, особенно короли, – могут любить со свободным сердцем и после женитьбы, – говорю я.

Я смотрю в честное вопрошающее лицо Марии и ненавижу правду, которую говорю ей.

– Ваш отец как король может делать, что ему вздумается, он в своем праве. Жена короля, пусть она сама и королева, не жалуется ни ему, ни другим. Это не важно, это ничего не меняет. Она всем ясно дает понять, что это не важно. Сколько бы ни было девушек, она все равно его жена. Ваша мать все равно королева, сколько бы Бесси и Марий ни танцевало при дворе и ни следовало за королевой в ее покои. Они ее вовсе не беспокоят. И вам о них не стоит беспокоиться.

– А маленький дважды герцог? – с презрением спрашивает она.

Поскольку я не знаю, что король имел в виду, оказав ему такую честь, я не смею давать принцессе советы.

– Вы все равно принцесса, – говорю я. – Что бы ни случилось, королева все равно королева.

Вид у нее такой, будто я ее не убедила, и я не хочу говорить этой юной принцессе, что женщина, даже принцесса, всегда служанка отца и рабыня мужа.

– Вы же знаете, муж, всякий муж, самим Богом поставлен повелевать женой.

Она кивает:

– Конечно.

– Он может поступать, как ему заблагорассудится. Если он губит свою бессмертную душу, добрая жена должна его предупредить. Но она не может пытаться им управлять. Она должна жить, как он пожелает. Таков ее долг жены и женщины.

– Но она может быть против…

– Может, – соглашаюсь я. – Но он не может ее покинуть, он не может отрицать свой брак, не может оставить ее постель, не может отказать ей в титуле королевы. Он может танцевать, играть и писать стихи хорошеньким девушкам, но это ничего не меняет. Он может раздавать почести своим сыновьям-бастардам и любить их, но это ничего не меняет для законного ребенка, рожденного в браке. Королева остается королевой до смерти. Принцесса рождается в короне, и никто не может ее отнять. Жена есть жена до смерти. Все остальное – просто развлечение и суета.