Артур, сэр Артур, как я теперь все время его называю, дарит мне первого живого внука, наследника моего имени. Он называет его Генри, как должно, и я отсылаю нашу красивую золоченую колыбель Джейн в Бродхерст, для следующего поколения мальчиков Плантагенетов. Меня саму поражает моя неистовая гордость этим ребенком, могучий восторг от того, что появилось новое поколение нашей династии.

Мой сын Джеффри не подлежит призыву во Францию, и я забочусь о том, чтобы он не пошел добровольцем. Он уже юноша, ему почти двадцать один, и этому последнему сыну, моему самому дорогому ребенку, нужно найти жену. Размышляя о том, кто подойдет Джеффри, я провожу в нынешнем изгнании больше времени, чем за чем-либо еще.

Девушка должна уметь вести хозяйство, Джеффри воспитан дворянином, ему пристал хороший дом. Она, конечно, должна быть плодовитой, из хорошей семьи, хорошо образованной, но я не хочу в невестки ученую девицу – пусть знает не более чем достаточно, чтобы воспитать детей в лоне церкви. Избави меня Господь от девушек, стремящихся к новой учености и погрязающих в ереси, как теперь водится. Пусть учитывает, что мальчик он чувствительный – не спортсмен, как Артур, не придворный, как Монтегю, домашний мальчик, материнский любимец. Даже ребенком он знал, о чем я думаю, едва взглянув мне в лицо, и он по-прежнему чувствителен, это редкость, особенно в молодом дворянине. Девушка должна быть красивой, мальчиком Джеффри часто принимали за хорошенькую девочку из-за его длинных светлых кудрей; но теперь он стал мужчиной и хорош собой, как мало кто при дворе. Дети у него будут красивыми, если я найду ему подходящую пару. Девушка должна быть изящна, разумна и горда – она входит в старейшую королевскую семью Англии, в стране нет более высокородного молодого человека. Сейчас мы, возможно, почти в опале; но настроение короля меняется быстро – едва ли не за ночь, – и оно обязательно поменяется снова. Тогда королевская милость к нам вернется, и она будет представлять нас, Плантагенетов, при дворе Тюдоров; а это непростая задача.

Занимай мой сын положение, причитающееся ему по праву, при дворе, на какой-нибудь хорошей должности, будь он наследником величайшего богатства в Англии, ему было бы легко найти невесту. Но в нынешнем состоянии – наполовину изгнанные, наполовину в опале, наполовину признанные и со старым иском по поводу земель, в праве на которые мне отказывает Комптон, – мы куда менее привлекательная семья, и Джеффри – не самый желанный холостяк в стране, каким был Монтегю. Мы плодовиты – жена Монтегю Джейн родила еще одну девочку, Уинифрид, и у меня теперь трое внуков, – а плодовитость в наши беспокойные дни почитается.

В конце концов я выбираю дочь церемониймейстера королевы, сэра Эдмунда Пейкенхема. Партия не блестящая, но хорошая. У него нет сыновей: только две хорошо воспитанные дочери, и одна из них, Констанс, как раз того возраста, что подойдет Джеффри. Две девушки унаследуют состояние отца и его земли в Сассексе, прилегающие к моим, так что Джеффри никогда не будет слишком далеко от дома. Сэр Эдмунд достаточно близок к королеве, чтобы знать, что наша дружба остается нерушимой, что она вернет меня ко двору, как только позволит ее муж. Он ставит на то, что мой сын станет большим человеком при дворе, какими были его братья. Он думает, как и я сама, что Генриху дали плохой совет, что кардинал сыграл на его страхах, на страхах его отца, и что это скоро пройдет.

Молодая пара тихо венчается и переезжает ко мне в Бишем. Предполагается, что когда я вернусь ко двору, то возьму Констанс с собой, что она будет служить королеве и, несомненно, возвысится. Сэр Эдмунд верит, что снова увидит меня при дворе.

И он не ошибается. Я вижу, как медленно, подобно приходу весны в Англии, тает королевский лед. Королева посылает мне подарок, потом сам король, охотящийся неподалеку, присылает мне дичь. А потом, после четырех лет изгнания, я получаю письмо, которого ждала.

Меня снова назначают в замок Ладлоу, я буду компаньонкой и воспитательницей девятилетней принцессы, которая должна занять престол и править своими владениями. Возможно, скоро ее назовут принцессой Уэльской, как когда-то нашего возлюбленного принца. Я знала. Я знала, что любящие бережные советы Катерины помогут королю снова понять свою истинную сущность. Я знала, что, как только он заключит союз с родиной королевы, он снова обратится к жене. Знала, что кардинал не вечно будет фаворитом и что принц, которого я любила, когда он был мальчиком, станет тем, кем был рожден: справедливым, добрым, честным королем.

Я немедленно отправляюсь встречать принцессу в замок Торнбери и беру с собой новую невестку, Констанс, она будет дамой принцессы Марии. С возвращением милости Тюдоров все мы оказываемся на своем законном месте – в сердце королевского двора. Я с гордостью показываю Констанс прекрасный замок Ладлоу, где когда-то была хозяйкой, и рассказываю об Артуре и принцессе, которая была его невестой. Я не говорю, что молодая пара была влюблена, что их страсть озаряла замок цвета сливы. Но рассказываю, что дом этот был счастливым и что мы вернем в него счастье.

Замок Торнбери, Глостершир, август 1525 года

Девятилетняя принцесса Мария прибывает в пылающе жаркий летний день, она сама едет верхом на маленькой лошадке, ее сопровождают две сотни верховых, облаченных в ливреи ее цветов, голубого и зеленого; она улыбается толпе, собравшейся вокруг замка, чтобы увидеть новую принцессу, въезжающую в свои владения.

Я стою в тени дверного проема, радуясь тому, что укрылась от жары, готовлюсь приветствовать принцессу в замке, который когда-то считала наследством своей дочери Урсулы. Это был дом Стаффордов, он должен был стать домом Урсулы. Кардинал отнял его у герцога в пользу короны, и теперь в нем поселится принцесса, а я буду им управлять, как и всеми ее домами.

Свиту принцессы возглавляет мой родственник, Уолтер Деверо, барон Феррерс Чартли. Он тепло приветствует меня, целуя в обе щеки, потом помогает маленькой принцессе спешиться.

Взглянув на нее, я поражаюсь, я так давно ее не видела и воображала, что она выше, крепенькая девочка из Тюдоров, как ее тетка Маргарита, коренастая, как пони; но она крошечная и нежная, как цветочек. Я смотрю на ее бледное личико сердечком в тени большого капюшона плаща и думаю, что она тонет во взрослой одежде, она слишком хрупка для этого облачения, для такого войска стражей, слишком тонка, чтобы вынести все титулы и ожидания, слишком молода, чтобы принять свои обязанности и земли. Я чувствую, как сглатываю от волнения. Она слишком изящна, как принцесса, вылепленная из снега, принцесса, которую желали, но воплотить сумели не до конца.

Но потом она меня удивляет: опершись на руку Уолтера и спрыгнув с коня, как ловкий мальчик, она взбегает по ступеням и бросается в мои объятия.

– Леди Маргарет! Моя леди Маргарет! – шепчет она, уткнувшись в меня лицом, упершись головой мне в грудь, прижавшись легким и тонким тельцем.

Я обнимаю ее и чувствую, как она дрожит от облегчения, понимая, что она снова со мной. Обняв ее, я думаю, что надо бы взять ее за руку и представить домашним, показать ее людям. Но мне не по силам оторвать ее от себя. Я обхватываю ее руками и какое-то время не отпускаю. Эту девочку я люблю так же, как своих детей, она еще совсем ребенок, я пропустила четыре года ее детства и теперь рада, что она вновь на моем попечении.