class="p1">Что ж. Так лучше. Рвать по живому после суда, перед нашим отъездом было бы еще хуже, еще чувствительней.

Александр

Нужно было сразу предвидеть ее реакцию. На что я надеялся, когда забирал к себе сына? На женский здравый смысл? Это несуществующая штука. Как и женская логика, к слову!

Я отчаянно схватился руками за голову, когда услышал звук отъезжающей машины, на которой Ульяна увозила от меня Димку.

И сама опять бросала меня.

«Один - два» в ее пользу! Я бросил ее один раз, она сделала это со мной уже дважды!

Я сжал виски, пытаясь успокоить ток крови. Сердце ухало. Перед глазами стояло разъяренное лицо Ули, с которым она ворвалась в дом, словно тигрица, что защищает своего котенка…

Еще полчаса назад казалось, что все идет как нужно. С появлением в доме мальчишки стало немного шумно, но зато тепло и как-то уютно.

Я будто снова почувствовал себя маленьким, когда мама готовила на кухне обед и напевала…

Вот так и сейчас, с кухни тянуло вкусными ароматами, звучал детский смех, собаки во дворе затеяли возню...

Зинаида Ивановна почти не противилась, когда я рассказал, почему им с Димкой нужно ненадолго укрыться у меня. Мудрая женщина сразу поняла, что это лишь на время и что я не стал бы идти на крайние меры без весомых причин.

Я бы хотел, чтобы это время длилось как можно дольше.

Не хватало лишь самой Ульяны. Конечно, я прекрасно осознавал, что она разозлится. Но надеялся, что все же выслушает мои аргументы. Поймет, почему я так поступил.

Мой дом под охраной, здесь высокий забор и большая собака, которая может испугать нарушителя нашего покоя. Комнат для всех достаточно. Здесь мне не нужно ночью гадать, что происходит с Улей и моим сыном, потому что все под контролем…

Все, да не все…

Она взбунтовалась по-настоящему. Посчитала, что я претендую на Диму. Хотя я и претендовал, просто не сказал ей, хотел сперва добиться ее признания. Как претендовал и на саму Ульяну.

Я больше не хотел отпускать ее, не хотел оставаться один.

Она была нужна мне как воздух, без которого чувствовал удушье. 

Я любил ее так, как еще не любил ни одну женщину в своей жизни. Я мог обойтись без Элен, но без Ули даже несколько часов казались каторгой. Наверное вот это и было настоящее чувство.

И я полагал, что Уля тоже меня любит. Невозможно перепутать это чувство! Как бы Ульяна ни ершилась, оно мелькало в ее взгляде, слышалось в ее словах...

Я будто читал ее мысли. Особенно после того, как догадался о причинах ее молчания.

Неужели я ошибся и действительно не нужен этой упрямице?

– Александр, раз они все равно уехали, то и мне б домой попасть, – тихо подала голос Зинаида Ивановна, о которой я почти забыл в тот момент.

В ее словах послышалась вина. Ведь она будто вступила в сговор со мной, согласившись приехать вместе с мальчиком Ульяны.

– Да и присмотреть за ними не помешает. Я попробую поговорить с Улей, может, она еще передумает, – продолжила она, пытаясь обнадежить.

– Ульяна права, я должен был предупредить. Спросить ее разрешения забрать Димку, – глухо сказал я, скорее самому себе, чем Зинаиде. – Она имеет полное право обижаться.

– А как же… опасность?

– Возможно, я преувеличиваю. Просто мне действительно показалось, что ей кто-то или что-то угрожает.

Воцарилось недолгое молчание.

– Подвезете домой? Я закончила с ужином. Когда вернетесь – хоть поешьте, а то жалко ведь, пропадет. Я пирогов напекла, с земляничным джемом и с мясом. Пожарила курицу… картошку.

Я мотнул головой, приводя в порядок мысли.

– Хорошо, обещаю съесть все, что вы приготовили. Спасибо вам за заботу. Конечно, я подвезу вас.

И поговорю с Ульяной по душам.

Я должен вытащить из нее правду! Тогда я смогу оперировать фактом, что должен защитить сына, если уж она сама такая гордая, что не может принять мою помощь и заботу. А там вполне возможно – и оттает эта ледяная колючка.

Дорога до дома Зинаиды Ивановны показалась ничтожно короткой. А я ведь даже не успел обдумать стратегию, не придумал слова, которые должен сказать.

Зинаида всю дорогу молчала и смотрела в окно. Видимо, ей тоже не очень хотелось оправдываться перед своей знакомой за то, что пошла у меня на поводу.

Мы остановились у дома, и я вышел из машины, решительно проследовав за пожилой женщиной. Потому что был уверен: Ульяна не выйдет сама.

К счастью, Зинаида Ивановна все поняла и не воспротивилась. Лишь тяжело вздохнула, сжимая в руках свою старенькую сумку.

Похоже, Ульяна только что уложила сына в постель. Потому как вышла из его комнаты, даже не догадываясь о том, что я здесь.

Наши взгляды встретились, и она мгновенно поменялась в лице. Оно приобрело такое выражение, будто Уля готова огреть меня первым, что попадется под руку. Распилить на части этим самым взглядом фурии…

Хозяйка сразу скрылась на кухне, не желая вмешиваться в наш разговор. А был ли разговор? Пока все сводилось к острому, осуждающему взгляду, поджатым губам и рваному дыханию.

Между нами повисло напряжение, воздух словно искрил им.

– Зачем ты пришел? Я ведь сказала – все кончено! – выдохнула наконец Ульяна.

– Уля… Уль… Ты не сможешь меня выгнать, – заговорил я тихо, чтобы сын не услышал. – И я не уйду, пока мы не поговорим по душам.

– Нам не о чем разговаривать!

– Ульяна! Нам есть о чем говорить, ты можешь отрицать, но это так.

– Ах! Значит, ты не собираешься уходить?

Я покачал головой и сделал шаг навстречу.

– Тогда уйду я! С тобой в одном доме становится слишком душно!

Она проскочила вдоль стены, бросилась в коридор. Быстро обулась. Схватила куртку, ключи от машины и хлопнула дверью.

Я кинулся за ней, нагнав у машины. Остановил и развернул к себе лицом.

– Куда ты бежишь, ответь мне!

– Какая разница… Туда, где тебя не будет рядом...

Она всхлипнула, и я понял, что Уля вот-вот расплачется. Ее плечи опустились так беззащитно-печально, что у меня защемило в груди.

Однако Уля гордо вскинула голову и взглянула с вызовом.

– Я серьезно! – выпалил я.

– Да никуда! Я просто хочу, чтобы ты убрался из моей жизни навсегда! Разве я неясно выражаюсь?

Она выпрямилась, глаза сверкнули. От слез, что так и не пролились,