Я понятия не имел, что за публика имелась в виду, но уточнять не стал, решив по возможности не привлекать к себе внимания.

— Организуешь показ фотографий? — спросил у капитана Альберт Павлович, начав складывать вещи в портфель.

— Сделаю, — кивнул Городец и указал на меня: — А с этим юным дарованием как поступим?

Консультант пристально глянул, и как-то разом сделалось не по себе. И до того не лучшим образом себя чувствовал, а тут и вовсе словно препарировали. Натурально — лягушкой себя ощутил, к которой уже электроды присоединили и напряжение подвели. Аж перекорёжило всего.

— Оформляй в своё ведомство внештатным сотрудником, — сказал после недолгих раздумий Альберт Павлович и слегка подался ко мне над столом. — Петя, задача у тебя будет — проще не придумаешь. Продолжай захаживать в клуб, заводи знакомства, общайся с людьми. Не пытайся ничего выяснить и никого ни о чём специально не расспрашивай. Просто смотри, слушай, запоминай. Справишься?

Я не слишком уверенно кивнул.

— Если вдруг узнаешь что-то важное, без промедления сообщай Георгию Ивановичу. Обо всём остальном станешь докладывать непосредственно мне. Я по понедельникам провожу консультации в энергетическом училище. Номер кабинета узнаешь на вахте. Это ясно?

И вновь я кивнул.

Капитан Городец недобро улыбнулся и заявил:

— Если интересует вопрос, зачем это всё тебе нужно…

Тут я замотал головой да так, что тошнота к горлу подкатила.

— Скажу сразу, — улыбнулся Альберт Павлович едва ли чуть мягче, — никаких особых преференций выполнение поручения не сулит. Ну а поскольку моим принципам противоречит использование подневольного труда, считай его… курсовой работой. Следуй инструкциям, не проявляй ненужной инициативы, своевременно составляй отчёты — и это непременно сыграет свою роль при распределении по окончании обучения. Ты ведь не хочешь следующие пять лет патрулировать улицы, так?

Единственное, чего мне сейчас действительно хотелось, так это завалиться спать, но сначала пришлось растягивать губы в улыбке, изображая энтузиазм, а потом зубрить новую версию случившегося, в которой не было схватки с убийцами, только лишь сон в обнимку с умывальником и попытка ограбления на обратной дороге домой. Именно такое развитие событий мне следовало озвучить в свой следующий визит в «СверхДжоуль».

— Нападение хулиганов послужит оправданием для опоздания, не отправлять же тебя на гауптвахту! — пояснил капитан Городец, покидая допросную с подписанными мною обязательством хранить всё в тайне и согласием не сотрудничество, неожиданно — с контрольно-ревизионным дивизионом ОНКОР.

Тогда Альберт Павлович поднялся из-за стола и встал к двери, а мне указал на противоположную стену.

— Значит, проломился через барьер, выставленный оператором, предположительно, достигшим пика четвёртого витка? — уточнил он, стоило только занять нужную позицию. — Какое расстояние между вами было? Больше, меньше?

— Чуть больше, — ответил я, решительно ничего не понимая.

— Ничего, и так сойдёт, — махнул рукой консультант и потребовал: — Иди!

Меньше всего сейчас хотелось напрягаться, но деваться было некуда — пошёл. Примерно на середине комнаты ощутил мягкое сопротивление, привычно толкнул себя вперёд мысленным усилием и сумел сделать ещё два шага, прежде чем завяз. Остро запахло озоном, защипали кожу разряды статического напряжения, надавил, рванулся — и без толку. Потом преграда вдруг сгинула; едва удержался, чтобы не повалиться вперёд.

Альберт Павлович болезненно поморщился и потряс руками, затем оценил разделявшее нас расстояние, задумчиво хмыкнул и спросил:

— Ощущения такие же были?

— Точь-в-точь! — подтвердил я. — Только продрался легко, а тут застрял.

Тогда консультант вновь указал мне на стену.

— Ещё раз, пожалуйста!

Не заподозрив подвоха, я повторил попытку приблизиться к Альберту Павловичу, а тот на сей раз не стал выставлять незримых преград и вместо этого кинул в меня какой-то мерцавший призрачным светом шарик; не сгусток сверхэнергии, что-то совсем уж нематериальное. Ноги мигом подломились, и я рухнул на пол, в самый последний миг успел выставить ладони и лишь из-за этого не приложился лицом о доски. Мог бы даже, наверное, кувыркнуться через плечо и рвануть дальше, но вместо этого тряхнул головой и спросил:

— И что это было?

— Простая мыслеформа.

Я поднялся на ноги, плюхнулся на табурет и вновь налил себе воды.

— И зачем?

— Проверил кое-что. Не забивай себе голову, — не стал вдаваться в подробности Альберт Павлович, сунул портфель под мышку и двинулся к двери. — И вот ещё что, Петя, — обернулся он там. — Просто не испорть всё. Просто не испорть. Большего от тебя не требуется.

Консультант ушёл, а я опустился на табурет. То ли подошло к концу действие лекарства, то ли вымотало последнее противостояние, но как-то разом иссякли все силы. Лёг бы на пол, да постеснялся.

Долго скучать в одиночестве не пришлось: только-только начал клевать носом, как распахнулась дверь и в допросную вернулся капитан Городец, следом через порог шагнул командир нашего отделения. Вид у старшины Дыбы был столь мрачный и хмурый, что я, несмотря на усталость, вмиг оказался на ногах.

— Сиди-сиди, — похлопал меня по плечу Георгий Иванович, усаживая обратно, затем обратился к старшине: — Курсант Линь подвергся нападению хулиганов и был вынужден обратиться за медицинской помощью, поэтому и опоздал на вечернее построение. Объяви об этом завтра утром. Нам не нужны пересуды и кривотолки.

Дыба пристально глянул на меня и покачал головой.

— При всём уважении, господин капитан, курсант Линь не похож на человека, который подвергся нападению. В сложившейся ситуации я бы предположил, что это он сам на кого-то напал. И, возможно, даже с применением холодного оружия.

— Повторяю: нам не нужны пересуды и кривотолки. И предотвратить их — твоя забота. Меня совершенно не волнует, каким именно образом ты этого добьёшься.

«Карт-бланш, — всплыло в голове заковыристое словечко, когда очнулся на полу. — Это был карт-бланш».

Дыба избрал наиболее простое и эффективное решение проблемы и сбил меня с табурета сильным, быстрым и точным ударом по лицу. Голова кружилась, в ушах звенело, на моментально припухшей скуле набухал синяк.

— Вот теперь — похож, — с нескрываемым удовлетворением заявил старшина и протянул руку. Помог подняться на ноги и скомандовал: — Марш спать!

Дважды просить меня не пришлось. Пусть и нетвёрдой походкой, но двинулся на выход без промедления, сразу как только прозвучал приказ.

«Никто и слова доброго не сказал, а ведь я вроде как герой», — подумалось, когда уже вышел на улицу и поплёлся к казарме.

На гауптвахту не посадили? Тоже мне, поощрение! Хоть бы отоспался в камере, арестантов на зарядку, поди, не гоняют. А сейчас только глаза закрою и сразу подъём. Ещё и по лицу в очередной раз получил. Не оставил Дыба безнаказанным опоздание из увольнения, применил меры физического воздействия. Принципиальный какой, сука…