– Ша! Базар окончен, – скомандовал он, стараясь подражать слышанной на зоне интонации вора в законе. – Еще кто с вами есть?

Девицы с парнем переглянулись.

– Ну! Язык проглотил? – Равиль сунул ствол пистолета под нос Толику.

– Нет. Но к обеду наши вернутся. Мы студенты.

– Студенты… Англию раскрашиваете, – скривился зэк. – Ты, чернявая, берешь веревку и привязываешь этого козла к столбу. – Равиль для убедительности сопровождал слова движением пистолета. – А болонка несет мне пожрать. Чё замерли?! Неясно сказано? Мои нервы на взводе! Уложу всех, не вздрогну! Эй, ты, хмырь! Спиной к столбу! Скинь свой прикид, мне он понравился.

Анатолий Колесников снял джинсовую куртку, стянул через голову яркую футболку. Равиль тут же напялил обновки.

– Ничё, да? – Равиль осмотрел себя. – Можешь взять мою. Вяжи его, чернявая.

Толик брезгливо оттолкнул брошенную ему одежду с красными разводами на груди. Галя принялась неловко привязывать испуганного Анатолия.

– Крепче стягивай, не жалей силенок. Вот так. А ты, ласковая, неси кашки с маслицем и хлебушка не забудь. О, какой тесачок! – Равиль прихватил большой нож, воткнул его в стол и плюхнулся на скамью. – И без фокусов, девочки! Передо мной торчите! И без липших движений.

Равиль жадно накинулся на еду. Краем глаза он заметил, как Галя сделала шаг в сторону.

– Ты куда? – Равиль схватился за пистолет.

– Может, омлетик сделать?

– Давай. Только чтобы на глазах маячила. И еще, подружки-голубки. Предупреждаю! Если одна из вас смоется – вторую сразу мочу на месте. Ясно?! А потом и этого гаврика ножом почикаю, – добавил на всякий случай Равиль.

Горячая пища приятно разморила усталого зэка. Он ловко срезал пластиковую пробку на бутылке, рубиновая струя булькнула в железную кружку. Давно винище не падало в желудок так мягко и ласково. Равиль заклевал носом. Вдруг в поле его зрения вплыла чугунная сковорода. Равиль вскочил, ощетинившись ножом. Испуганная Галя застыла с высоко поднятой сковородкой.

– Ты чё удумала, стерва?

– Я омлет несу.

– На тарелке тащи!

Равиль почти свалился на скамью. Укушенная скорпионом нога болела и отказывалась подчиняться. Галя зло плюхнула тарелку перед Равилем.

– Стой! – придержал ее за руку Равиль. – У тебя таблетки есть?

– Да. – Галя оглянулась на барак. – Могу принести. Что надо?

– Тащи все! – приказал Равиль. Галя резво метнулась. – Нет, погоди. Не ты! – выкрикнул Равиль. Галя замерла на ходу. – Слишком шустра. Пусть болонка сходит. А ты сядь передо мной. – Равиль направил ствол пистолета на Галю. – Слышь, болонка, считаю до тридцати. Если не вернешься – дырявлю твою подругу. Считай, чернявая.

Лиля испуганно вскочила, споткнулась, белая пыль отпечаталась на ее коленях.

– Громче считай! Пусть слышит, – рассмеявшись, приказал Равиль Гале.

– Один, два, три… – медленно считала Галя. Ее глаза смотрели на покачивающуюся дверь барака, за которой скрылась подруга.

Скрип двери прекратился, тишину нарушал лишь затухающий голос Гали:

– Двадцать… восемь, двадцать… девять…

– Продолжай! Почему затихла?

– Тридцать… – еле слышно выдохнула Галя.

– Не повезло тебе, старушка. Подруга сукой оказалась. Равиль направил пистолет девушке в лоб.

Накормив ребенка верблюжьим молоком, Заколов медленно брел через степь. Присесть или прилечь он не мог, прохладная ночь сразу начинала облизывать раздетое тело зябким языком. Руки прижимали к груди спящего малыша, уставшие ноги равномерно двигались, отмеряя очередной километр. Тихон всматривался в темные дали, пытаясь разглядеть огни жилищ. В одном из направлений чернота горизонта была размыта неясной светлой каплей. Тихон шел туда.

Утром, когда глаза окончательно осоловели, и Тихон чуть не споткнулся, он положил ребенка и усилием воли сделал интенсивную зарядку. Подобие тепла и бодрости вернулось в усталое тело. Яркие лучи восходящего солнца несли поток желанного тепла. Путь стал приятнее, ноги вновь пружинили, согнутые руки не ощущали тяжести малыша.

Когда Тихон разглядел вдалеке знакомые крыши бараков, поверженная усталость трусливо убежала и затаилась до лучших времен. Заколов шел широко и уверенно. Что такое одна ночь без сна для молодого организма, подбадривал он себя.

Бараки предстали уже во весь рост, солнце окончательно расправилось с ночным холодом, когда Тихон решил остановиться. Ребенок безмятежно спал. Тихон бережно опустил его и огляделся. Похоже, именно здесь стояла юрта колдуна.

Пальцы молодого человека достали из заднего кармана схему и развернули клочок бумаги. С учетом изменения русла реки крест на рисунке точно совпадал с этим местом. Тихон изучил песок под ногами. Почти никаких признаков того, что еще вчера здесь стояла юрта и текла размеренная жизнь. Аксакал, уезжая, постарался вернуть природе первозданный вид.

Или стремился что-то замаскировать?

Заколов сильно ковырнул землю носком кроссовок. Колыхание песка странным образом отдалось чуть в стороне. Тихон присел, ладонь вонзились в сухое море песчинок, погрузившиеся пальцы сразу уперлись во что-то плотное и гибкое. Тихон пошерудил рукой, толстый край грубой ткани удобно лег в ладонь. Он просунул и вторую руку зацепил такой же край, потянул вверх. Песок волной спадал с появляющегося ковра. Под ним показалась белая каменная плита.

Тихон провел ладонью по ровному прямоугольнику. Если бы не мелкие царапающие щербинки, он бы подумал, что под рукой ледяная глыба – такой холод она источала.

У Заколова не осталось сомнений – именно это место видел из самолета полковник Тимофеев. А если так, под плитой должен быть спрятан древний клад. Получается, что колдун Бекбулат – его загадочный хранитель.

Тихон стоял на коленях рядом с тайником. Руки молодого человека надавили на плиту, камень не поддавался. На ровной поверхности не просматривалось ни единой скобы, края плотно стыковались с каменными стенками. Зацепиться было не за что. Вот так задачка!

Тихон посмотрел на бараки. Можно сбегать в лагерь, принести лопату или топор. С ними дело пойдет быстрее. А вдруг в тайнике и впрямь обнаружатся драгоценности? Вот это будет удача!

Но почему колдун так долго скрывал клад? Или не знал о нем?

Заколов еще раз надавил на камень и двинул руку в сторону. Плита неожиданно легко сдвинулась и с металлическим вжиканьем съехала вбок. Тихон, потеряв равновесие, клюнул носом в открывшуюся нишу. Его ладони нырнули в темноту и уперлись во что-то похожее на слежавшийся песок, прикрытый тканью. Молодой человек, как в прорубь, по пояс окунулся в холодный мрак.

Вверху захныкал проснувшийся ребенок. Тихон, перебирая руками, попытался высунуться. Его ладонь легла на гладкий шар. Кругляш оказался с дырками. Разгибаясь, Тихон зацепил его и извлек наружу.