– Алло, алло! Кто это? – как только прекратились гудки, нетерпеливо крикнул Шакенов.

– Дежурный слушает, – прохрипела трубка.

– Федорчук, вы? – Председатель обрадовался, услышав знакомый голос.

– Сержант Федорчук у телефона.

– Говорит Шакенов, председатель «Красного пути». У меня важное сообщение. Ваш начальник, майор Петелин, застрелился. – Шакенов бережно снял мятую шляпу, провел рукавом по потному лбу. – Приехал к нам. Позвал меня, ничего не объяснил – и в степь. Я только вижу, что он смурной и не в себе. А там такое!

Председатель потянулся за стаканом, жадно глотнул воды. Назойливая муха кружила перед глазами, норовя спикировать на влажную щеку.

– Что там? – не выдержав долгой паузы, заскрежетал голосом Федорчука наушник.

– Там труп вашего лейтенанта лежал. – Шакенов нервно переложил трубку из одной руки в другую. – Совсем мертвый.

– Мартынова?

– Я не знаю. Майор его называл Андрюшей. Сказал, что случайно застрелил на охоте. Мне кажется, он до конца не верил в это. Ехал и на что-то надеялся. А как увидел присыпанного землей парня, стиснул зубы и тут же пустил пулю в висок.

Трубка долго и шумно сопела. Потрескивание и прочие помехи стушевались перед этим напором.

– Что с ним? Он погиб? – с трудом, как застрявшие камни, вытолкнул слова Федорчук.

– Да. Я бросился ему помочь, но там – кровавая каша. А из закрытых глаз продолжали сочиться слезы.

– Ничего не трогать! Я выезжаю.

– Да, конечно. Я так и хотел сделать. Все, как вы говорите, – ринулся в объяснения Шакенов. Он перевел дух. Предстояло подать в нужном свете самое главное. – Я только хотел привезти в аул их тела. Степь далеко, сами понимаете, я бы не смог дойти быстро. Я хотел как лучше. Но на меня напал студент.

– Студент? Как он там оказался?

– Не знаю. Прямо около трупа затаился. Это тот крепкий парень, что ездил в первый день с нами в поле. Он, по-моему, свихнулся. В наших местах с городскими гражданами такое бывает. Я еле от него сбежал. Его надо срочно арестовать, он чуть меня не убил.

– Выезжаю!

В ухе хрястнуло, Шакенов вздрогнул, отвел руку и уставился на зачастившую гудками трубку.

Жахнувший на том конце провода по аппарату Федорчук выматерился так, что содрогнулись стекла пустого отделения милиции. Все люди работали по чрезвычайному происшествию. Впервые в городе украли младенца. Федорчук, единственный из сотрудников, сидел на телефоне, ожидая звонков как от коллег, так и от бдительных граждан. Пока не обнаружилось ни единой зацепки.

И еще старший сержант надеялся, что позвонит наконец уехавший в район Петелин и возьмет руководство столь ответственной операцией на себя.

А тут – такой облом! Хотел звонок из района – получи!

Мартынов! Петелин! Оба трупы! В голове не укладывается.

Эх, правильно говорят: пришла беда – открывай ворота!

Федорчук покинул отделение и подъехал к злополучному дому, где пропал младенец.

– Что-нибудь нарыли? – хмуро спросил он у Евтеева.

– Составлен портрет подозреваемого, установили приметы. Вот!

Евтеев развернул листок. Полное добродушное лицо патлатого парня пялилось на старшего сержанта.

– Что-то выглядит шибко ласково. Как домашний кот.

– Девчонка говорит, что таков и есть. Бандитской харе она разве доверилась бы?

– Ну и что?

– Никто из местных его не опознал. Одет в модные шмотки. Судя по описанию, студент или командированный из столицы. Сейчас на приземление космонавтов журналисты, телевизионщики наехали. Показываем рисунок в студенческом общежитии и гостиницах. Пока глухо.

– Ну а куда он мог деться с ребенком?

– Тут есть зацепочка. Опросили жильцов. Двое запомнили зеленый «Москвич», припарковавшийся в кустах в это время.

– Ну? Номер известен?

– Ищем, – развел руки Евтеев. – Номер, конечно, никто не запомнил.

– У нас еще одна хренотень. – Федорчук огляделся и отвел Евтеева в сторонку от любопытствующих жильцов. – Петрович застрелился. Да не смотри ты на меня как придурок! Я сам еще не отошел. Председатель колхоза Шакенов звонил. Говорит, что все при нем случилось.

– Петрович? Застрелился?

– И это еще не все. Там же в степи труп нашего Андрюхи нашелся. Вроде как Петрович его на охоте случайно положил. А сейчас раскаялся, и вот…

Глаза Евтеева округлились, нижняя губа приоткрыла прокуренные зубы. Милиционер вытянул из кармана пачку «Примы». Сигарета никак не хотела выщелкиваться из мятой пачки, пальцы грубо разодрали неподатливое бумажное брюшко. Милиционеры закурили.

– Я поеду, чтобы разобраться с этим дерьмом, – отмахнув ладонью терпкий дым, сказал Федорчук. – А вы ройте землю носом, но сволочь эту, – старший сержант постучал пальцем по портрету подозреваемого, – найдите!

Послышался нарастающий гул несущегося уазика. Взвизгнули тормоза, детонирующий двигатель после отключения еще пытался нервно вздрагивать под широким капотом, но сокрушительный удар захлопнутой дверцы прекратил эти потуги.

Выскочивший из автомобиля полковник авиации Василий Тимофеев ястребом налетел на милиционеров:

– Где этот гад? Поймали? Ваньку вернули?

Евтеев вытянулся перед грозным полковником, не решаясь выбросить спрятанную в кулаке сигарету. Федорчук глубоко затянулся, пыльный ботинок вмял в землю окурок, ноздри выпустили два дымных шлейфа.

– Работаем, товарищ полковник, – спокойно ответил старший сержант.

– Чем я могу помочь? – спросил полковник. – Жена только сейчас позвонила. Скрывала.

– Вы знаете этого человека? – Федорчук протянул рисунок.

– Нет, – повертев бумажку со всех сторон, ответил Тимофеев. – Надо Толика спросить. У него могут быть такие знакомые.

– Где ваш зять?

– Уехал в колхоз. На риса.

– Ну тогда я сам его расспрошу. Я сейчас туда еду. А вы побудьте дома, вдруг какой звонок. Тогда сразу нам сигнализируйте.

– Да, конечно. И вы меня держите в курсе. В случае чего со мной всегда можно через диспетчера на аэродроме связаться.

Ахан Шакенов нашел юрту отца за околицей аула. Сюда не долетал свет окон засыпающих домов, темный покатый войлочный купол сливался с ночным небом. Бекбулат уже много лет сельскому глинобитному дому предпочитал древнюю национальную юрту.

Ахан в очередной раз подивился упорству отца. За один день аксакал и внук сумели сняться с обжитого места и установить юрту на новом. Так делали только предки-кочевники.