Я раздраженно отбросила зеркало на одеяло и глянула на женщину.

– Что за полог окружает деревню? – без особых церемоний и, наверное, слишком грубо спросила я.

Матрена, усевшаяся за прялку и уже приступившая к вытягиванию серой шерстяной нити, тревожно глянула на меня:

– Деревня наша заговоренная от соглядатаев. Полог – стена магическая, изнутри все видим, а снаружи и не знают, что здесь селение: вроде одни березки да елочки. Люди как к пологу подходят, так и заморачиваются, плутать начинают. Луговиков и леших костерят, а на самом деле занавес пройти у них не получается. Нас ведь, Хранителей, мало осталось. По всей Окии и тысяча с трудом наберется, вот и прячемся. Вымрем скоро все. – Она замолчала.

– А что за переломная ночь, о которой Степан вчера говорил?

Колесо прялки продолжало жужжать, мерные удары деревянной педали задавали такт.

– В ночь, когда года меняют друг друга, просыпается великий дух, – Матрена говорила медленно, заученно, словно тысячный раз повторяла эту сказку своим детям. – Верховная является в разном обличье: кому девой невинной, кому красавцем статным, а другому – и с лицом предка умершего.

– А почему я должна буду уйти после этой ночи? – полюбопытствовала я, с трудом усаживаясь.

– Да не уйдешь ты никуда, – махнула рукой Матрена, – Верховная скажет, что ты должна остаться здесь. Не зря же ты, умирая, добрела до нас и полог приоткрыла. Значит, чувствовала, что дом твой здесь, знала, как попасть в Иансу.

Я поспешно кивнула, расстраивать женщину и доказывать ей, что, мол, сама не пойму, как здесь оказалась, не хотелось. Пусть думает, что хочет, в конце концов, что она в жизни понимает, если за полог выходила последний раз семь лет назад, перед рождением дочки.

Через пару дней отпоенная горьким настоем, я, опираясь на плечо Матрены, смогла доковылять до бани, затерявшейся в углу огорода. Видно, изба знахарки находилась на самом отшибе, и как я ни вытягивала шею гусем, ничего, кроме заваленной снегом дороги да леса в трети версты, не разглядела, а еще через день справилась с костылем и впервые, сильно хромая, самостоятельно выбралась на двор. Демон нежно обнимал меня за шею, прижимался, что малый ребенок, вызывая немой восторг хозяйских дочек. Я осторожно приоткрыла калитку, болтающуюся на одной заржавелой петле. Изба Матрены стояла на пригорке, а внизу раскинулась Ианса. В центре деревни стояла огромная башня с застывшим наверху изваянием расправившего крылья дракона. От Храма разбегались избы-срубы, добротные, тяжеловесные, с заснеженными треугольными крышами. У каждого хозяйства имелся свой двор и большой сад. Вдалеке столбом шел дым от кузницы, за самой деревней змеилась речушка и высилась мельница. Внизу суетились люди, ездили повозки, кто-то чистил улицы. Я глубоко вдыхала крепкий морозный воздух, на ярком солнце слезились глаза, снег искрился тысячей бликов.

Тишь, благодать и непередаваемое чувство абсолютной всепоглощающей безопасности вдруг вдребезги разбило шелестение крыльев. Я непроизвольно задрала голову и от неожиданности схватилась за хлипкий заборчик, чтобы не рухнуть в сугроб. В небе, подобно безвинным пичугам, резвились детеныши драконов. Они взмывали к облакам, камнем падали вниз, пытались схватить друг друга за хвосты, пуская в воздух огненные шары. Тут же раздался протяжный заунывный вой. Детеныши встрепенулись и бросились к матери, тоже нарезающей в воздухе круги над деревней. Когда крылатое семейство внезапно исчезло, я облегченно перевела дыхание.

Это ж надо!

Похоже, пришло время разобраться, что за деревня, куда меня принесли мои ноги. Одним резким движением я распахнула ворот и сняла шнурок с черным камнем-амулетом, перекрывающим чувствительность к магии, и – не удержалась на ногах. Свалилась самым подлым образом в снег от стремительно нахлынувших запахов, звуков и красок. Вокруг все дышало магическим жасмином, над каждым домом горели едва видные зеленоватые очертания драконов, храм светился тысячей огоньков, создавая невиданную иллюминацию. Бескрайний зеленый колпак, висящий над головой вместо голубого неба и раскрашенный змеистыми молниями, уходил куда-то за горизонт.

– Черт! – только и смогла пролепетать я, не находя сил подняться на ноги.

– Зачем амулет сняла?! – охнула Матрена, которая тем временем вернулась из деревни и застала меня в моем плачевном положении. – Дуреха!

Она бросила корзину, прикрытую белой салфеткой, на припорошенную снегом дорогу и схватила меня под мышки, поднимая.

– Зачем на улицу вышла?! – ворчала она.

– Ничего себе тут у вас, – прошепелявила я. – Чокнуться можно!

– Совсем девка с ума сошла! Не жалеешь себя, меня бы пожалела! Едва тебя заштопала! – Она зло вырвала камушек, зажатый в моей руке, и нацепила обратно на шею, смахнув с моей головы шапку. Все сразу встало на свои места: запахло холодом и засветило солнце.

Страх вздумал было пресечь грубое обращение со мной и угрожающе зарычал в отдалении. Сказать точнее, совсем далеко, с одиноко торчащей на дворе яблони, словно боясь подлететь поближе. Еще с утра демон попытался своровать из кухни пирог с куриными потрохами и был избит скалкой. Ему было больно и очень обидно, потому как прибежал, вернее, прилетел он ко мне за защитой, позорно повизгивая. Я еле уговорила разошедшуюся не на шутку знахарку не обрезать летуну крыльев.

– Еще постою. – Я вытерла рукавом мокрый нос.

Знахарка покачала головой, нахлобучила на мою почти лысую голову шапку и, подхватив корзинку, вошла в дом.

– Хороша наша Ианса? – вдруг услышала я глухой голос.

Откуда появился Степан, я не поняла, да и не особенно старалась. Может, у Хранителей – свои закидоны? Вон ведь маги пользуются этим заклинанием – как его? Портрация, портуция, – а, черт знает, не выговоришь, – и кто только такое придумал?

– Ничего так. – Я поудобнее оперлась на костыль, подумав про себя, что неплохо было бы и второй заиметь. Простреленная рука почти не болит, а вот нога все еще слишком быстро устает.

– Ты ведь здесь в безопасности?

Я уже с интересом глянула в хмурое лицо Степана. «К чему он клонит, каналья?» – мелькнула мысль.

– Ведь там, за пологом, на тебя открыли настоящую охоту, – продолжал он, – а здесь тебя никто не найдет, никто не тронет. Стоит тебе выйти наружу, как тебя разорвут на части!

– И? – Я старалась подавить издевательскую улыбку.

– Ты здесь все равно не останешься! – вдруг прошипел мужчина и продемонстрировал змеиные глаза.

«Фи, фи, милый, меня этим уже не испугаешь!» – мысленно потешилась я.

– Ты обманом завладела Ловцом, украла его! – продолжал он. – Ты его прочитала и думаешь, специально для тебя дракон народится? Ошибаешься, воровка подзаборная!

– Почему подзаборная-то? – Не удержавшись, я широко ухмыльнулась. Он думал своей пламенной речью смутить и пристыдить меня? Боже мой, меня?! Неужели все Хранители фонтанируют наивностью и меня ждет такая же участь?