«Языка» раздобыли быстро – приволокли местного крестьянина, подавшегося в лес за какими-то своими надобностями. Бедняга долго не мог понять, чего от него хотят, Асотль заколебался уже кричать, размахивая руками, лишь бы туповатый селянин понял:

– Войско, понимаешь? Где войско?

– Войско? – Деревенщина хлопал глазами. – Не, войны не было.

– Ну ясно не было…

– А про чужих воинов я слыхал, а как же! Они и к нам заходили.

– Ну наконец-то! И кто это были? Ацтеки? Чалки? Или, может быть, шочимильки?

– Такие, как вы… Кажется.

– Хм, кажется… А зачем они приходили – спрашивали дорогу?

– Не, не спрашивали. Забрали у нас двух красивых селянок, наверное в жертву. Говорят, у них умер вождь.

– Умер вождь?

Асотль едва не закричал во весь голос:

– Как умер?

– Так говорили эти воины. Те, что приходили за девушками.

– А куда они ушли? Куда увели девушек?

– В отроги оранжевых гор. Это на берегу Чалко, совсем рядом от нас.

Ну наконец-то, добились конкретного ответа!

Велев отпустить крестьянина, сотник приказал своим собираться назад:

– Нечего нам делать у Чалко, раз уж там все равно наши. Не в этом наша задача… хотя… Очень любопытно знать, кто там все-таки умер?

– И нам любопытно…

Сразу же нашлось несколько добровольцев проникнуть незаметно в стан войск Теночка и Микиса Чипильцина.

– Не то чтобы так уж незаметно, – инструктировал их перед уходом Асотль. – Это ж все-таки не чужие… Просто нам в той стороне нечего делать. Отыщете стан, посмотрите… если уж привяжутся, назовете меня и скажете, что заблудились.

– Как долго мы можем там быть? – уходя, один из воинов обернулся, и сотник вскинул глаза:

– Как можно быстрее!

Они и явились, как смогли быстро, уже под вечер.

– Ну? – Асотль смерил парней нетерпеливым взглядом. – Так кто ж там все-таки умер?

– Великий правитель Теночк, – тихо сообщил старший вернувшейся группы. – Нечаянно упал со скалы.

Вот как! Нечаянно! Заговорщики молодцы – не теряют времени даром.

– А что Микис Чипильцин? Вы его видели?

– Издали. Военачальник скорбит.

Скорбит…

– Мы видели начало похорон… Жрецы принесли жертвы… А потом вспыхнуло погребальное пламя!

– Пламя?!

Так-так, значит, великого вождя решили побыстрее кремировать. Не бальзамировать, не хоронить в земле – кремировать. Чего-то боялись, действуя по принципу – все концы в воду, точнее сказать, в огонь? Скорее всего так.

Ну Микис… И что же он теперь будет делать? Как объяснит смерть правителя и его слишком поспешные похороны, больше похожие на сокрытие следов преступления?

А никак он это не объяснит! И не собирается никому ничего объяснять… Надеясь на военный поход Ачитомитля! Если, правда, тот все-таки явится…

– Собираемся, – подумав, объявил сотник. – Уходим завтра с рассветом.

На рассвете они встретились со второй группой, которой командовал охотник Сипак.

– Ну? – вместо приветствия поинтересовался Асотль. – Вы видели шочимильков?

– Мы видели огромное войско, – тихо отозвался Сипак. – Их воины неисчислимы, перья над шлемами их словно дремучий лес, гнев и предвкушение добычи в глазах их…

– Сипа-а-ак! Ты, кажется, решил говорить стихами?

– Просто хотел сообщить, что их очень и очень много, в двадцать раз больше, чем всех наших воинов, включая и тех, кто отправился к Чалко…

– А тебе ничего не показалось, юноша? Насколько я знаю, шочимильков просто не может быть столько много.

– Это никакие не шочимильки, мой командир. Это колуа!

– Колуа…

– Да. Я хорошо разглядел их. Они идут на Мешикальтцинко, как и предсказывали жрецы.

…Я знал, что есть другая жизнь, иные люди, чувства, мысли…

Максим Горький. «В людях»

Они ушли со всем своим скарбом, который могли унести. Ушли быстро, за одну ночь, опасаясь мести могущественного правителя колуа. У кого были рабы, тому повезло – они тащили все богатство хозяев, впрочем, большинство жителей не могли себе такого позволить – что сумели, то унесли на плечах, на головах, в корзинах.

Под охраной воинов они долго шли берегом, густо поросшим тростником и плакучими ивами, пока не оказались на широком мысу, отделявшем озеро Шочимилько от большого озера Тескоко. Именно там, на отдаленном болотистом острове, жрецы решили укрыть свой народ от праведного гнева Ачитомитля. Жрецы… После смерти вождя они теперь считались за главных и пытались управлять всем, однако вовсе не желали принимать на себя хотя бы самую малую каплю ответственности, объясняя все происходящее лишь волей богов.

– Великий Уицилопочтли еще не указал на место, где нужно жить, – на первом же привале торжественно провозгласил важный горбоносый жрец с давно не мытыми волосами, тот самый, что когда-то беседовал с Асотлем. Уж конечно, жрецам нужен был кто-то, кого бы они смогли поставить вождем, управляя им подобно тому, как кукольник дергает за нити марионетки. Чтобы они управляли… А тот, кто царствует, отвечал бы за все. Да, именно так: вождь отвечает за все… А если дела пойдут не очень-то хорошо, можно ведь и принести его в жертву.

Кстати, о жертве жрецы отнюдь не забыли, на походном жертвеннике вырвав сердца двух рабынь и одного раба. Поскромничали, принесли в жертву всего-то троих. Но в том имелся резон – храмы скопили немало имущества и каждый носильщик был на счету, пришлось уж великим богам покуда удовлетвориться тем, что дали. Ничего, еще придет время достойных жертв.

Следом за ацтеками краем леса двигались какие-то люди – похоже, разведчики колуа, и Асотль, в числе многих воинов, прикрывал правый фланг, опасаясь возможного нападения. Собственный разведывательный отряд во главе с Сипаком, вернувшись из лесу, доложил: да, это воины, их не так уж и много, и на колуа они не очень похожи, скорее всего местные жители, встревоженные перемещением большой группы людей. Что ж, их можно было понять – вовсе не напрасно тревожились, жрецы уже не раз и не два заводили речь о каком-нибудь стремительном, быстром набеге с целью захвата пленников, ведь само солнце и великие боги не могут обходиться без жертв.

– Не колуа? – Военачальник Микис Чипильцин в высоком, украшенном царственными перьями кецаля шлеме, строго взглянул на Сипака. Строго и вместе с тем презрительно – Микис Чипильцин всегда так смотрел на людей… Конечно же, только на тех, кто был куда ниже его по своему общественному положению. – Не колуа? Тогда кто же? Вы захватили пленных?