Куэкальцин Четыре Пера, словно бы таясь, обернулся и, убедившись в отсутствии посторонних, сунул руку в жертвенный сосуд из розоватого камня, старый, покрытый паутиной, потрескавшийся и уже давно не используемый.

Еще раз обернувшись, жрец вытащил оттуда какой-то предмет – небольшой ларчик, полюбовался и снова положил обратно, после чего направился в сад, довольно насвистывая…

Насвистывая…

Нет! Не может быть!

Но ведь вот же!

Свистит!

– Вы, господин настоятель, принимали, как и все мы, участие в этой смехотворной комедии…

Франсуа Мориак. «Подросток былых времен»

Жрец Куэкальцин Четыре Пера насвистывал знакомый мотив, очень и очень знакомый. Этого не могло быть, но это было. Показалось? Да нет, вот опять…

– Я рад, что вы решили прийти сюда, друзья мои, – обернувшись, вдруг громко произнес Куэкальцин. – Ну! Выходите, выходите, не прячьтесь – а я уж подумаю, что с вами делать. Да выходите же, и без глупостей – здесь повсюду преданные мне люди!

– Давно нас заметили? – подмигнув Ситлаль, Асотль покинул убежище.

– С того момента, как вы появились. – Темные, чуть прищуренные глаза жреца смотрели подозрительно и зло. – Признаюсь, ваше появление задало мне загадку. Пока ума не приложу, что с вами делать. Отдать жрецам или…

– Или, – сжав руку Звездочки, светски улыбнулся сотник. – Полагаю, мы сейчас будем действовать вместе.

Куэкальцин насмешливо ухмыльнулся:

– А я так вовсе в этом не уверен.

– И зря… Парле ву франсе? Спик инглиш? – подойдя ближе к жрецу, быстро спросил Асотль.

Тот сначала не понял… Потом удивленно хлопнул глазами, переспросил:

– Что-что?

– Ведь это вы только что насвистывали «Go Down Moses»! Вам нравится джаз?

– Джаз? Нет… Не уверен… Может быть, Армстронг… – Куэкальцин Четыре Пера вдруг побледнел и устало опустился на жертвенник. – Господи, Господи… – И тут же вскинул глаза, спросив по-английски: – Черт побери, кто вы?!

– Тот же, кто и вы, – усевшись рядом, тихо засмеялся Асотль. – Из той же эпохи… Ну, почти из той…

– Господи…

– Верно, думали, будто вы здесь такой один?

– Господи… – в который раз уже повторил жрец. – Нет, ну подумать только… Не может быть!

– Почему же? С вами – может, а со мной – нет? Умоляю, не упоминайте больше Господа, он тут, похоже, ни при чем.

Жрец покачал головой:

– Давайте вот что… давайте пойдем ко мне… хотя нет, сядем здесь… тут есть место, я велю принести еды…

Асотль охотно кивнул и снова подмигнул Звездочке:

– Поесть было бы неплохо. И выпить. Жаль, здесь нет коньяка.

– Зато имеется что-то подобное из агавы. Продукт перегонки, не такой уж и редкий… Он здесь под негласным запретом – слишком уж сильно пьянит… Впрочем, я пьян уже от одних ваших слов… Боже мой! Джаз вспомнили… Так все-таки кто вы? В английском у вас акцент…

– Во французском тоже. Я русский, бизнесмен из Санкт-Петербурга.

– Русский?!! Но у русских, насколько я знаю, нет бизнесменов. И нет такого города – Санкт-Петербург, есть Ленинград…

– Да есть, есть Санкт-Петербург, и бизнесмены есть и, в общем, все как у людей. – Сотник махнул рукой. – Просто я из две тысячи девятого года.

– Господи – две тысячи девятый! Небось уже полетели на Марс?

– Нет еще. А вы откуда?

– Мельбурн, тысяча девятьсот шестьдесят седьмой.

– Шестьдесят седьмой! У «Биттлз» «Сержант Пеппер» только что вышел…

– Да, я покупал…

– Значит, Мельбурн. Вы австралиец?

Жрец чуть замялся:

– Н-нет, не совсем, знаете ли… Судя по вашим словам, в СССР произошли большие изменения.

– А нет больше никакого СССР, с девяносто первого года нет. Рухнул.

– Рухнул?! – явно обрадованно переспросил Куэкальцин, впрочем тут же умело подавив радость. – Так, значит, мы…

– Да, вы победили в «холодной войне», – скривил губы Асотль. – Однако не обольщайтесь, проблем стало не меньше, а, пожалуй, намного больше. Раньше, по крайней мере, все было достаточно ясно. Не спрашиваю, кто вы… Судя по вопросам… И вашему здешнему положению. Наверняка сотрудник спецслужб. ЦРУ?

– Могу я не отвечать?

– Можете… Так мы, наконец, будем обедать?

Куэкальцина Четыре Пера звали Джеймсом. Джеймс Редфорд – именно так он назвался. Американец, в возрасте тридцати шести лет исчезнувший в Мельбурне, просто уснувший в одном неприметном отеле, куда явился на конспиративную встречу… Он не особо распространялся, с кем, да сотник и не настаивал, лишь уточнил:

– Так вы здесь уже больше сорока лет?

– Именно. Я очнулся в теле совсем еще юного мальчишки, сына жреца… Ну как тут не поверить в переселение душ?

Они выпили, немного подкрепились и уж потом перешли, как выразился Асотль, «к нашим баранам» – к сегодняшнему положению дел здесь, в Мешикальтцинко. Как выяснилось, Куэкальцин знал о заговоре не все, не так уж и давно начал разрабатывать эту тему и сейчас многое слышал от Асотля впервые.

– Так вы говорите, военачальник Микис Чипильцин тоже в рядах заговорщиков?

– Да. И все жрецы Уицилопочтли.

– Господи… Этим-то чего не хватало?

– Чего и всем – власти! – Молодой человек пожал плечами и, поставив на небольшой столик серебряный кубок с вином, пристально взглянул на своего собеседника. – Хочу спросить: вы не могли бы отпустить Шочи? Он ведь у вас, не так ли?

– Отпущу, – жрец не стал отпираться. – В обмен на кое-что…

– Интересно, на что же.

– На ваш откровенный ответ на мой столь же откровенный вопрос. Вы – как Асотль – имеете какое-то отношение к сыну пропавшего вождя?

Сотник расхохотался:

– Самое прямое. Я – он и есть. Показать вам мои шрамы над левым ухом?

– Не надо, я вам верю.

– Позвольте тогда спросить мне?

– Спрашивайте.

– Зачем вы хотели меня убить? Помните, то ваше поручение в Колуакане…

– Я знал о сыне вождя. Заговорщики хотели сделать его своей марионеткой, куклой, поставив на место мешавшего им Теночка.

Асотль хлопнул глазами:

– И что – вполне могли поставить?

– Запросто. Видите ли, ваш отец, молодой ацтекский вождь, был не кем иным, как родным братом Теночка!

– Вот это да! – молодой человек не сдерживал изумления, да и не старался его сдержать.