– Да, но…

– Что? Вы не смогли их разговорить? – Узкие глаза военачальника налились гневом.

Сипак поспешно склонился, пряча искаженное ненавистью лицо:

– Нет, господин, не успели.

– Не успели?!

– Жрецы Уицилопочтли поспешили принести всех пленников в жертву, и мы…

– Как ты смеешь, червь!!! – словно угодивший в охотничью ловушку ягуар, заорал Микис Чипильцин. – Как смеешь ты вмешиваться в дела жрецов? Только они одни могут толковать волю богов, и если приносятся жертвы, значит, так надо! Кстати… – Военачальник грозно насупился. – Я знаю, кого им следует немедленно представить богам…

Микис Чипильцин был старый обрюзгший толстяк с кривыми ногами и большим, словно клюв попугая, носом, все знали, что он был полным нулем в воинском деле, зато всегда и во всем поддерживал жрецов, в свою очередь пользуясь их поддержкой. Естественно, как и все старшие жрецы, военачальник тоже принадлежал к замкнутому клану аристократов-пилли – «тех, кто всегда ест этцалли».

«А ведь этот жирный пожиратель лепешек вот-вот отправит беднягу Сипака на жертвенник», – подумал стоявший рядом Асотль и, вежливо поклонившись, заверил, приложив руку к сердцу:

– Господин, мы возьмем столько пленных, сколько ты сочтешь нужным приказать, ибо твое слово – закон для всех нас.

Такие слова хитрого юноши военачальнику явно пришлись по душе, тем более он, похоже, узнал Асотля… Нет-нет, о молодом сотнике ему прошептал на ухо кто-то из свиты… Заговорщики, блин.

– Вот, поистине, верные слова, – ухмыляясь, Микис Чипильцин снова перевел взгляд на несчастного разведчика. – Учись, недоросль!

– Я немедленно снова отправлю его в леса, – поспешно произнес сотник.

– Будет ли толк?

– Уверяю вас – будет!

– Ну, отправляй… И все же я велю присмотреть за ним.

Снова поклонившись, Асотль незаметно ткнул приятеля в бок: ну, уходи же, иди!

А тот все стоял, застыв, словно повелительница рыб лягушка перед ядовитой змеей, – до такой степени робел перед знатными и облеченными властью людьми. Эх, Сипак, Сипак, хороший ты парень, но… Охотник, деревенщина, что уж тут говорить.

– Уходи, не медли!

Громкий шепот Асотля наконец вывел разведчика из оцепенения…

– Так я пойду?

Микис Чипильцин раздраженно махнул рукой, вновь прислушиваясь к кому-то из своей свиты:

– Проваливай!

Уфф… Сипак испарился, и молодой сотник немного перевел дух, недоумевая, с чего бы это военачальник смотрит на него с таким самодовольством?

– Ты хорошо проявил себя во время нашего бег… тьфу… перехода, – шмыгнув носом, неожиданно заявил Микис Чипильцин. – Вот что, сотник… Я хочу наградить тебя! Возьми раба…

Кто-то из свиты вытолкнул в грязь мальчишку в рваной набедренной повязке. Небольшого, лет двенадцати, исцарапанного, смуглого, худого, с торчащими лопатками и ребрами.

– Советую тебе принести его в жертву.

– В жертву?

Округлив глаза, мальчишка умоляюще смотрел на своего нового хозяина, по грязному лицу его, оставляя узкие мокрые полосы, текли слезы.

Асотль повел плечом:

– Так ведь ты, господин, вроде бы подарил его мне, а не богам?

Бывшие в свисте жрецы возмущенно зашумели. Впрочем, раздались и вполне одобрительные возгласы:

– А этот сотник – ушлый парень!

– Да уж, своего не упустит.

– Такой молодой, а уже скряга – ишь, пожалел раба для богов!

– Раб ему и самому пригодится.

– Мне бы тоже пригодился – носильщики сейчас нужны.

– Да какой с него носильщик? Погляди – кожа да кости. Нет, такого только в жертву!

– Такие тощие как раз жилисты и выносливы…

Асотль не слушал более. Военачальник, сделав столь щедрый жест, удалился с важностью истинного вождя. Сопровождавшие его люди – воины, жрецы да всякие прихвостни – пошли следом, обсуждая и подарок, и сотника.

– Ну? – дождавшись, когда все уйдут, молодой человек взглянул на мальчишку. – И что мне с тобой делать?

Едва встав, мальчик тут же упал на колени, в липкую болотную грязь:

– Умоляю, мой господин, не нужно приносить меня в жертву!

Асотль усмехнулся:

– А что в этом плохого? Смерть на жертвеннике – радостная и почетная смерть, которой нужно гордится.

– Я б и гордился, – размазывая по лицу слезы и сопли, истово заверил малец. – Только умирать не хочется.

– А что тебе хочется?

– Я б служил тебе, мой господин, верой и правдой.

– Верой и правдой? – Усмехнувшись, сотник махнул рукой: – Ладно, идем. Посмотрим, куда тебя пристроить. Как твое имя, подарок? Впрочем, это не важно, так вот тебя и буду называть – Подарок. Согласен?

– Да, господин!

– Еще бы ты был не согласен… Смотри только не потеряйся, Подарок.

– Не потеряюсь, мой господин.

Ситлаль шагала в рядах других женщин и девушек, не тех, кто был уже замужем или имел семью, а среди молодых жриц, похоже, ей было там куда более комфортно и весело, нежели где-то еще. Правда вот, компанию Звездочка выбрала себе весьма специфическую… Ту еще компанию… Нет, конечно, весело – это да, но, с другой стороны, вряд ли подобное общество пристало принцессе, пусть даже путешествующей инкогнито, даже, откровенно говоря, скрывающейся от любопытных глаз.

Юные жрицы Тласольтеотль, распутной богини порока, и составляли компанию скитающейся дочери правителя колуа! Асотль даже несколько устыдился, увидев рядом с Ситлаль юных жриц… Он, конечно, сразу же узнал главную их заводилу – Тла-Тла. Она его, кстати, тоже узнала, хорошо еще на шею не бросилась – вот было бы неудобно… Нехорошо как-то.

Но рукой все-таки помахала:

– Эгей, сотник!

– Здравствуй, жрица… Хочу тебе представить свою жену.

– Хо?! – Тла-Тла живо повернулась к Звездочке: – Сит, подружка, что же ты не сказала, что уже замужем? И что твой муж – вот этот вот сотник Асотль. Завидую тебе, нет, право же, завидую – он хороший парень, я знаю.

Ситлаль лишь улыбнулась, обхватив любимого за шею:

– Быть женой сотника – неплохо, правда, девчонки?

– Ну да, неплохо. Сегодня он сотник, завтра – тысячник, а потом, глядишь, и командир всего войска!

– Не смотри, что у него пока нет ни дома, ни скарба, подружка! Все наживете, вы ведь еще так молоды!

Честно говоря, Асотль даже несколько опешил: вот уж поистине – без меня меня женили. Однако – вот здорово! – Ситлаль, похоже, восприняла все это спокойно, даже радостно, ничуть не смущаясь. Смеясь, открыто ласкалась к юноше – может, таким образом она просто отходила от пережитого ночью стресса?