Но ничего у меня не вышло.

— Катиери, что здесь происходит? — глядя на ее угрожающую позу, спросил вошедший и застывший на месте Мовельдик.

— Ну вот! Это все ты! Опять ты! — цветочница сжала руки в кулаки. Она без труда разгадала значение взгляда, которым смотрел на нее мужчина: он был разочарован ею и возмущен ее поведением. — Ненавижу! — бросила цветочница в пространство и выбежала прочь.

Мы с хозяином оранжерей некоторое время молчали, ощущая неловкость ситуации.

— Я зашел узнать, как дела, — наконец, сказал он, комкая в руке какую-то бумагу. — Если ты уже закончила, я могу отвезти тебя домой и почитать стихи. Вот! — он протянул руку, показывая зажатый в ней листок. — Я кое-что набросал, хотел посоветоваться, — робко закончил он.

— Господин Мовельдик, меня ждут, наверное, уже и карета пришла.

Ситуация казалась жутко неудобной, особенно на фоне прилетевших от Катиери обвинений. Я ведь Мовельдику вообще никаких авансов не давала и была уверена, что и он не питает ко мне нежных чувств, и им движет лишь желание поделиться своим творчеством. Но сейчас заколебалась: действительно ли это так? Но обижать его все равно не хотелось, как и давать каких-либо надежд.

— .Я с удовольствуем послушаю ваши стихи, господин Мовельдик, но, если вы не против, уже завтра.

— Да-да, конечно! — зачастил он, и, немного потоптавшись на месте, стремительно вышел.

— До завтра, Аника.

— До завтра. — попрощалась и я, но была уверена, что он этого уже не услышал.

Я вздохнула, не зная, как на все это реагировать. Неужели и правда нравлюсь Мовельдику? Я же на последнем месяце беременности! О каких нежных чувствах с его стороны можно говорить? Нет, бред все это и выдумки Катиери!

Успокоившись, я огляделась, все ли на местах, и направилась на выход из оранжерей. И лишь когда надевала плащ, мне пришла в голову мысль, что Этьен тоже подбивает ко мне клинья, и его моя беременность не смущает. Я даже застыла на месте с занесенной для шага ногой.

Ну нет! Мовельдик как мужчина меня не привлекает, и я ему поводов ни на что не давала, а потому как бы там ни было — он мой работодатель. На том и стоим!

За калиткой меня уже ожидала карета. В ней, прикрыв глаза и что-то обдумывая, сидел Этьен, но заметил он меня практически сразу, тут же вышел и, поприветствовав и поцеловав руку, помог усесться. При этом смотрел так, что мне стало не по себе.

— Этьен, что случилось? — не выдержала я.

— Я все расскажу. Потерпи немного. Карета — не то место, где нужно обсуждать такие вещи.

— Мне страшно, Этьен, — внезапно для самой себя призналась я.

Я ведь и правда боялась того, что можно обнаружить в прошлом Аники. Моя теперешняя жизнь меня вполне устраивала. Да, в ней много неопределенных моментов, но она спокойная и довольно предсказуемая, а что сегодня принесет мне прошлое?

Этьен улыбнулся и взял мои ладошки в свои.

— Все будет хорошо, Ани. Все оказалось гораздо сложней, чем я думал, но все будет хорошо. Ты, главное, не волнуйся. Тебе сейчас нельзя.

Ага, нельзя. Вот после таких слов обычно и начинаешь волноваться!

До дома доехали быстро. А когда вошли, я с удивлением увидела в гостиной графиню Бриэн. Застыла на месте и невольно обернулась к Этьену в поисках разъяснений. Отчего-то казалось, что он должен быть в курсе.

— Добрый вечер, Аника, — улыбнулась мне графиня. — Да, это именно Этьен пригласил меня сюда, а моя старая подруга была так любезна, что согласилась принять.

— Я тебя и без всяких приглашений всегда рада видеть у себя в доме, — притворно обиделась госпожа Ловель, но тут же встала и засуетилась, давая служанке распоряжения насчет ужина.

Этьен подбадривающе улыбнулся и проводил меня к столу.

— Почему именно такой состав? —стало интересно мне.

— Госпожа Ловель и так в курсе всего, и я почему-то уверен, что ты все равно ей обо всем расскажешь. А бабушка... думаю, без ее помощи нам в ближайшее время не обойтись.

Я даже и не поняла, кто от этого заявления удивился больше: я или старая графиня. Мы с ней переглянулись и снова посмотрели на Этьена, однако в этот момент за столом появилась госпожа Ловель, и нам пришлось приступить к ужину.

Показалось, он был самый длинный в моей жизни. На самом деле нам всем было жутко любопытно, что расскажет нам граф, и потому никто затягивать с ужином не стал, а я просто нервничала сверх меры. Хорошо что детей покормили заранее и сейчас они играли в комнате Ноэля.

Наконец, со стола убрали, и сосредоточенно молчавший до этого Этьен начал свой рассказ.

Этьен сидел за столом и ужинал, но спроси его кто, что ел, вряд ли бы он ответил. Слишком много мыслей занимали его голову.

Отправленный им на сбор информации об Анике агент узнал столько, а вернее — такое, чего граф никак не ожидал. Для этого пришлось посылать своих людей не только по следам Аники здесь, в Аллирии, но и в Ревну и даже в Трину. Причем в процессе разгадки тайны его голубоглазки начал раскручиваться совершенно другой клубок тайн, который изрядно беспокоил его департамент. И кто бы мог подумать, что этот клубок напрямую связан с одной маленькой притягательной женщиной, которая с каждым днем занимает все больше его мыслей и желаний!

— Этьен, если ты и дальше будешь молчать, я от нервов могу родить здесь и сейчас, — напряженный голос Аники вывел его из размышлений и даже пристыдил.

Похоже, он сам того не желая накалил атмосферу за столом так, что того и гляди начнет искрить.

— Простите, дамы. Признаться, даже не знаю с чего начать.

— Обычно все советуют с самого начала, — сказала графиня, разглаживая несуществующую складку на манжете платья.

Мужчина вздохнул:

— Что ж. Тогда слушайте. В королевстве Ревна, в которое из Аллирии можно попасть только морским путем, жил был... Хотя, почему жил? И сейчас живет и здравствует герцог Нанский — родной брат короля. У герцога родилось пять сыновей и одна дочь. Через несколько лет после рождения девочки от несчастного случая умерла ее мать, на которую она была очень похожа. Дочь стала отдушиной герцога, тщательно лелеемым и оберегаемым цветком, о котором заботился не только герцог, но и король, у которого рождались одни мальчики и в своей посвященной[1] — дочери брата — он души не чаял. Девочка выросла в прекрасную девушку, которую при дворе иначе как Ревнской розой никто не называл.

Этьен посмотрел на Анику и отчетливо увидел в ее глазах панику. Создавалось впечатление, что она очень хочет услышать, что Ревнской розой является кто угодно, только не она. Как это ни странно, но он тоже этого хотел бы.

Раньше политика Ревны и история ее монаршей семьи интересовала его постольку-поскольку — широкая водная преграда разделяла сферы влияния королевств. Да и в последний год Этьен плотно занимался внутригосударственными проблемами — в аристократической среде опять начали мутить воду, и ему нужно было с этим разобраться. И если бы не Аника, он мог сложить голову полгода назад. Именно из-за этого он и пропустил событие, произошедшее в ревнском королевстве, о котором собирался сейчас рассказать.