– Буду держать вас в курсе, агент. И вы тоже дайте знать, что решите.

Отпила остывший кофе.

– Федералы не согласны включить Малыша и Фастбайндера в список жертв массовых убийц, которых они до сих пор называют «неустановленными лицами».

Баннер вскинул голову:

– Что?!

– У кого-то член скрутился узлом от отчета Девинтер. Она, судя по всему, многих назвала по именам, припекла немало задниц и порезала на кусочки для жаркого.

Да, определенно надо купить ей выпивку…

– Останки, «статус которых под вопросом», утром перевезут в ФБР для исследования специалистами.

– Хрень собачья!

– Бюрократия. Девинтер рвет и мечет, отдавливая члены, чтобы получить останки Ноя Пастона. Родственники парня согласны, и я ставлю на Девинтер. Ах да, забыла! – Ева повела пальцем в воздухе. – Все по-прежнему. Пока федералы проверяют личности Джеймса и Парсенс, тщательно изучают наши отчеты и выводы, они отказываются именовать преступников подозреваемыми. Официально это просто «лица, вызывающие оперативный интерес».

– Мы же доказали… – начала Пибоди.

– Мы подтвердили, что они познакомились в Оклахоме в пятьдесят седьмом. Есть достаточно веские данные в пользу того, что Джеймс угнал пикап пятьдесят второго года, похожий на тот, что незаконно эвакуировали с дороги Дорраны. Федеральное расследование отследит запчасти, чтобы подтвердить или опровергнуть. Мы установили, что Парсенс родила девочку, но без анализа ДНК имя отца ребенка для федералов остается под вопросом.

– Уроды! – пробормотал Баннер.

– Звек, насколько я понимаю, того же мнения, хотя боится высказать его вслух. На данный момент мы не можем неопровержимо доказать, что они кого-то убили или что двигались по предполагаемому маршруту. На их взгляд, мы не предоставили достаточно данных, что Парсенс или Джеймс сейчас в Нью-Йорке. Они проверят запись с камеры на погрузочном доке, а Звек утром наведается в хозяйственный, ломбард и рестораны.

– По второму разу! – воскликнула Пибоди. – Только зря тратят время и ресурсы!

– Члены… – отозвалась Ева, поведя рукой, как будто завязывает узел. – Это означает, что мы не получим в помощь федеральные ресурсы, но и мешать нам не станут. Звек с их официальной точкой зрения не согласен. Видимо, не кретин. А еще это значит, что у нас передышка, прежде чем ФБР пустят в СМИ имена и фотографии Джеймса и Парсенс. Передышка, заметьте, короткая, потому что чей-нибудь член может развязаться, и их объявят подозреваемыми.

– То есть, по сути, ничего не изменилось, – подытожил Баннер.

– По сути – ничего. Звек поднимет шум. Но кто-то на шаг выше по пищевой цепочке не любит, когда его упрекают в ошибках – при том, что эта ошибка, просочившись в СМИ, здорово подмочит им репутацию. Федералы не послушали вас, Баннер, а вы были правы. Значит, они не правы. И кто их обошел? Провинциальный помощник шерифа! Без обид…

– Без обид.

– Мелкая сошка права, а ФБР сели в лужу! От этого не один член узлом завяжется… – Ева кивнула в сторону доски. – А если бы они проследили маршрут в обратную сторону от Малыша, как вы, и отнесли к жертвам Дженсена, то, возможно, уже поймали бы уродов и спасли чью-то жизнь.

– Теперь это на их совести, – произнес Баннер.

Полицейский, которого колбасит от того, что всплыла его ошибка, муками совести не страдает, подумала Ева. Всего и надо, что свалить вину на нижестоящего.

– Такие истории, – продолжила она, – плохо смотрятся в СМИ и во время политических дебатов… Итак, что у нас еще по Джеймсу?

Баннер пошевелился на стуле и запустил пятерню в волосы.

– Учебой не увлекался, переходил из класса в класс кое-как, несколько раз повторял год, занимался дополнительно с преподавателем. Никаких внеурочных мероприятий, включая спорт, что в маленьких городах скорее исключение, чем правило.

– Не командный игрок, – заключила Ева. – И не семи пядей во лбу.

– Мягко сказано… Падок на женщин и секс.

– Подробнее.

– Несколько статей про его роман с учительницей. Ему было пятнадцать, ей – двадцать шесть. Отсидела.

Ева выпрямилась.

– Изнасилование?

– Вряд ли. Я вам перешлю, но Джеймса, по-моему, заставлять не пришлось. Не оправдываю учительницу, нисколько, и, как ни крути, по закону это связь с лицом, не достигшим совершеннолетия, но он сам хотел, и еще как. Даже ухаживал!

– Романтик.

– Покупал цветы, писал дрянные стишки, дарил дешевые подарки. Потом выяснилось, что в основном краденые. И в те же полгода крутил еще с двумя – они сами дали показания. Одну привлекли, ей было восемнадцать. Другой – шестнадцать, так что считается, что по взаимному согласию.

– Секс, воровство, романтика. Рано начал…

– Ввязывался в драки. Данные за период несовершеннолетия рассекречены, – добавил Баннер. – Кражи в магазинах, угоны, неосторожное вождение, порча имущества, пару раз – нанесение легких телесных повреждений. Назначены обычные воспитательные беседы и общественно-полезные работы. Непродолжительное время в лечебнице – застукали за употреблением запрещенных препаратов. Отчеты психиатра прочитать не могу – нет в открытом доступе.

Ева подумала про Рорка (быстрое решение проблемы) и про Мира (официальное).

– Получим, если надо.

Не мытьем, так катаньем.

– Демонстрировал способности к механике – повезло, когда на год поместили в профтехучилище. Повышенный интерес и способности к компьютерам. Звезд с неба не хватает, но в этих областях одарен. Однако ленив. В шестнадцать уехал из дома, в Техасе загребли, когда пытался угнать машину, и отправили в местную колонию. Остальное мы, в принципе, знаем.

– Перешлите это Мира для полноты картины. Пибоди, что по Парсенс?

– Почти то же. Низкая успеваемость, никаких факультативов, несколько раз исключали и делали выговор за плохое поведение и пропуски. Обвинила учителя в домогательстве. Проведено тщательное расследование, полностью оправдан. Приставала к другому – у того в кармане оказался включенный диктофон. Предлагала секс за удовлетворительную оценку. Любой, какой захочет. Назначено обязательное психологическое консультирование и общественные работы. Бросила школу сразу после совершеннолетия. Постоянной работы не нашла, только в барах. В восемнадцать и в двадцать один пыталась получить лицензию на проституцию. Отказано.

Пибоди взяла кружку, хмуро в нее посмотрела.

– Кончился? – спросил Баннер.

– Ага.

– Давайте еще налью.

– Я бы не прочь чего-нибудь сладенького. Можете апельсиновой газировки?

– Легко. Вы продолжайте, – добавил он, вставая, – мне слышно.

– Согласно полицейским бумагам, дважды обвинялась в убийстве собак. Еще до совершеннолетия.