Государь тем временем свесил голову и о чем-то задумался. Он ничего не говорил, но и не уходил. Спустя долгое время император медленно подошел ко мне, провел рукой по занавеси и тихим, мягким голосом произнес:

– Цзинь Ми, я обещал исполнить твое желание и готов погасить свой долг. Ты… чего бы ты хотела?

Я думала об этом целых полгода, поэтому торжественно ответила:

– Хочу сердце.

Государь крепко ухватился за занавеску и на миг перестал дышать. Затем он плавно отодвинул ткань в сторону, склонился ко мне, внимательно глядя в глаза, и овеял нежным, как парящее гусиное перышко, тоном:

– Как пожелаешь.

Я просияла. Лицо императора наполнилось радостью – чистой, как облака на заре, и ослепительной, точно цветы персика и сливы.

– На самом деле я тоже этого хочу.

Само собой!

– Я пришел сегодня, не питая никаких надежд. Ожидал, что ты попросишь позволения не следовать за мной в могилу. Мы потом еще поговорим с тобой об этом… Если ты согласна, разумеется, тебе нет нужды умирать вместе со мной. Я даже подумать не мог…

Лицо императора было прекрасно, подобно заре, встающей меж облаков, а ласковые черные глаза переполняла любовь и влага.

– Не ожидал, что мы оба думаем об одном и том же. Впервые увидев твои глаза, я словно встретил старого знакомого. В тот миг у меня так забилось сердце, что даже голова закружилась. Я не мог отвести от тебя взгляда.

«Хм, видимо, тогда император находился под воздействием яда», – решила я про себя.

– Потом я жил подле тебя день за днем… Мои чувства крепли. Исцелившись, я не захотел уходить. Не знал, когда ты в своей беспечности наконец поймешь, что происходит. В конце концов меня выследили шпионы, и мне пришлось поспешить обратно во дворец. Я давно собирался заключить Юй Бинлина под стражу, но не думал, что так быстро приведу свой план в исполнение. Мне не терпелось покончить с ним и укрепиться на троне, чтобы иметь полное право призвать тебя в столицу. Прошло два года. Многие посчитали, что их правитель слишком скор на расправу, а я тем временем досадовал, что не могу действовать быстрее. Теперь же, когда ты снова рядом и несешь свой милый вздор, все опасности и угрозы не заслуживают упоминания…

Государь посмотрел на меня горящим взором:

– Обещаю тебе, что в следующем году ты станешь моей императрицей!

Императрицей? Погодите, я слегка запуталась. Чем больше император говорил, тем меньше я понимала.

– Вашей… верной подданной не хватает элемента чистого пламени, чтобы изготовить снадобье… В древнем медицинском трактате сказано: «Далеко на востоке, за высокими горами, полыхающими жарким огнем, растет платановая роща и бьет прозрачный родник. С незапамятных времен там обитает Повелитель огня, низвергнутый с неба, и гнездится Красная птица по имени Чжу Цюэ, которая состоит из чистого пламени». Полагаю, что земли Вашего Величества обширны и в вашем распоряжении имеется много выдающихся умельцев. Если бы вы могли направить пару из них на поимку птицы Чжу Цюэ, чтобы добыть для меня ее сердце, я бы смогла приготовить чудодейственный эликсир к нашей с вами, Ваше Величество, общей радости.

– К общей радости?

Лицо императора было преисполнено нежных чувств. Он весь обратился в слух. Постепенно его радость угасла, на лбу вздулись вены, а глаза полыхнули убийственной яростью. Я невольно сглотнула комок, застрявший в пересохшем горле, отступила на шаг и робко пролепетала:

– Если Ваше Величество пожелает отблагодарить свою верную подданную за создание эликсира бессмертия, ваша преданная слуга удовольствуется почетом и славой. Возводить меня в сан императрицы вовсе не обязательно. Неужели вы забыли, что святые целительницы не вступают в брак, чтобы сохранить душу в чистоте, общаться с богами и молить их о вашем благоденствии? Разумеется, любая женщина, за исключением святых целительниц, почтет за великую честь сочетаться с вами браком и стать императрицей. Но для меня, вашей верной подданной, лучшей наградой послужит вечная жизнь дорогого господина. Тогда легенда о моих заслугах будет передаваться из уст в уста, я впишу блестящую страницу в исторические анналы, а еще стану святой прародительницей лекарствоведения и образцом для будущих поколений целителей…

По мере того как лицо императора обретало все более устрашающий вид, мой голос звучал тише и тише, пока наконец не стих вовсе.

– Сердце птицы Чжу Цюэ?

Он медленно выпрямился. Похоже, его гнев достиг наивысшей точки, обратился в холод и немного рассеялся.

– Я излил тебе душу, а ты несешь мне какой-то бред! При чем тут общение с богами? Ты за свою жизнь видела хотя бы краешек их одежд? За эти дни, что мы провели с тобой вместе, ты так ничего и не почувствовала?

– Что я должна была почувствовать? – спросила я, дрожа всем телом и питая недоброе предчувствие.

Государь закрыл глаза, а открыв их, нахмурился и уставился на меня:

– У тебя есть ко мне хоть какие-то чувства? Чувства, которые возникают между мужчиной и женщиной?

Сперва мое сердце откликнулось твердым «нет». Но, увидев лицо императора, я почему-то не смогла выдавить из себя это короткое слово и пустилась в объяснения:

– Каждому из людей небеса предначертали свой удел. Пока я жива, я живой человек государя, когда умру – стану мертвецом государя. Доверие в делах жизни и смерти превыше чувств, которые возникают между мужчиной и женщиной.

– Что же делать?.. – Он с тоской поглядел на меня, показавшись на миг хрупким и беспомощным. – У меня есть к тебе чувства.

Я поразилась. Как такое могло произойти? Немыслимо! Ведь я никогда не пыталась вскружить императору голову легкомысленным и неподобающим поведением.

– Какое доверие в делах жизни и смерти? Я не хочу, чтобы ты умирала со мной, я хочу, чтобы ты жила ради меня. Не надо быть моим живым человеком или мертвецом – просто стань моей.

«Видимо, он изрядно пьян», – утешила я себя, поспешила встать на колени и с достоинством ответила:

– Это строжайше запрещено. Мое хрупкое телосложение, должно быть, смутило разум государя. Если нас кто-то услышит, я не смогу последовать за вами в могилу. Опасаюсь даже, что уже завтра мне не быть живой.

– Сколько можно твердить о жизни и смерти? Я знаю, что ты ценишь свою жизнь. – Император опустил голову с таким видом, словно готов пойти на любые риски. – Разумеется, я смогу защитить тебя, избавив от этого дурацкого звания главы святых целительниц.

Онемев, я уставилась на государя. Как главе своего племени мне суждено исполнять свои обязанности до последнего вздоха и день за днем