* * *

Алехин прошелся по опустевшим коридорам научного центра. Здесь и прежде не бывало шумно и людно, а сейчас, когда группа в рейсе, остались лишь двое сотрудников – завхоз в подвале да хромой Женя Кожинов. Ну и трое федералов, конечно. Надо же, они в большинстве!

Капитану было паршиво. Зачем понадобилось устраивать здесь отдел безопасности? Какой в этом прок? Зачем ему было штудировать отчеты по неудавшемуся синтезу биотина?

Может, если бы ситуация развивалась по плану, всё сложилось бы иначе. Но план Коростылева все-таки дал сбой, поэтому полковнику пришлось форсировать события, появиться здесь, поставить ультиматум Баргозову… И где сейчас полковник? Удалось ли ему выскользнуть из оцепления во время зачистки? То есть, конечно, для матерого спеца это не задача, но случайности происходят всякие. Во всяком случае о встречах на пустыре придется забыть, и как выйти на связь, капитан не знал.

В холле на проходной притихшего центра Делягин строил планы отпуска. Простые планы – рыбалка на даче у старого приятеля. Две недели тихого счастья. Шартьев посмеивался: никакой романтики. Вот он думает махнуть в свой отпуск к морю. Там девушки, развлечения всякие… а может, и порыбачить случится, но не с удочкой, а с ружьем для подводной охоты, с аквалангом.

«Счастливые люди, – подумал Алехин, – никаких забот, никаких тревог. Удружил мне полковник, подкинул службу…» Он поднялся на второй этаж и остановился у двери Кожинова. Женя, как обычно, дверь не запер, и капитан заглянул в щель.

Лаборант разворачивал сверток. Это был пакет, который отдал, прощаясь, Олег. Еще там была записка: «Женька, возьми это и уезжай. Не возвращайся в Лихославль и займись наукой». Он скомкал листок и раздвинул упаковку, чтобы проверить, нет ли там еще чего-то, кроме купюр. Но в пакете были только деньги.

Олег разделил на троих сумму, найденную у покойного Володи. Гришке он написал: «Не возвращайся в Лихославль, уезжай подальше и займись делом».

Одна купюра выскользнула из пачки и свалилась на пол. Женя неловко из-за больной ноги согнулся, чтобы поднять, и увидел стоящего в коридоре Алехина.

– А… а я тут… собираюсь уволиться. Вещи перебираю. Товарищ капитан, я оставлю заявление, отдадите Баргозову?

– Да, оставляйте, – кивнул Алехин. – Передам.

О том, как Баргозов поступил с Женей, капитан уже знал – завхоз рассказал. Похоже, у этого парня тоже какие-то делишки в Секторе. И судя по выпавшей купюре, делишки прибыльные. Но ему и так досталось. Пусть уезжает, что ли… Пусть хоть кто-то уйдет по-хорошему.

* * *

Квадрат повел Олега в обход, то есть сперва в сторону Барьера. Олег спросил, почему.

– В дачный поселок я не хочу заходить, – пояснил Квадрат. – Ни разу там не был и не собираюсь проверять, откуда берутся слухи. А слухи о том поселке ходят…

– Ну так расскажи, все веселее будет.

Квадрат начал издалека. Нехорошее место раскинулось на берегах оврага, под дачи отдали земли, непригодные под машинную обработку. Теперь из оврага всякое может вылезти.

– Там места есть такие, у самого дна, куда солнце вообще не заглядывает, даже когда в зените. Овраг так, понимаешь, изгибается. А где солнца нет, там нечисть заводится.

– Ты что, в нечисть веришь? После всего, что встретил в Секторе?

– Всякий во что-то верит. Многие верят, что Земля круглая, так им легче.

Олег вспомнил, что Женька не советовал в разговоре с Квадратом затрагивать эту тему, но Квадрата уже понесло, он сам принялся объяснять:

– Не круглая она, вот в чем заковыка! Нарочно так сделано, чтобы мы думали, а на самом деле у Земли углы есть, только они спрятаны. Где в океане, а где в горах. И у нас здесь тоже угол. Острие его на остров Могилевский приходится. Почему он Могилевский?

– Не знаю. – Олегу было все равно, почему так называется какой-то остров.

– Там угол Земли похоронен, – важно сказал Квадрат. – То есть был похоронен, а потом как выпрямился! Тут и началось.

– Что началось?

– Ты молодой, не помнишь, а я еще тогда уразумел: началось. И двинул сюда, чтобы своими глазами видеть. Ох, парень, насмотрелся я всякого… Земля гудела, молнии в небо от нее тянулись, и не раз, а многажды повторялось. Землетрясения были, электромагнитые импульсы…

– Я знаю.

Это вырвалось само собой, Олег не любил рассказывать о крушении поезда. Но Квадрат не слушал – спешил выложить свою теорию.

– Только это не земля голос подавала. – Проводник встал, оттянул капюшон плаща и вытер вспотевшую лысину.

Олег догадался, что он ждет наводящих вопросов, чтобы получить от собственного рассказа максимальное удовольствие. Поэтому послушно спросил:

– А кто?

– Зверь.

– И ты туда же… Мне Кирилл тоже «Апокалипсис» зачитывал. Так и ты в это веришь, что ли?

– Кирилл сам не знает, что несет. У него нюх, а мозгов негусто. Он и искажения чует, и о Всплеске заранее предупредить может, а сам – дурак дураком. Вот и здесь так же: он чует, а понять не может.

– Ну так расскажи, чего Кирилл не понимает.

Квадрат поправил лямки рюкзака и зашагал снова. Немного помолчал, собираясь с мыслями, и заговорил:

– Зверь это. Он здесь и не здесь, он был и нет, «Апокалипсис» все верно излагает, но понять непросто. Зверь – он везде, он вокруг, он внутри нас. Он в космосе, он повсюду. Над островом Могилевским выпрямился угол Земли, наткнулся на Зверя и ранил его. Вот Зверь и ревел. Когда киты на сушу выбрасывались, это что было, по-твоему?

– Сбой в их системе навигации. Ошиблись с направлением.

– Они инфразвук улавливают, вот и вся навигация. А Зверь орал, у китов их инфразвуковое ухо-то и заложило. Понял? Птицы стаями падали – это что? А то же самое. Я сам видел, вот этими самыми глазами, как летучая мышь бесится во время Всплеска. А она как летает, чем путь прощупывает?

– Опять инфразвук?

– Он самый. Ранил угол нашей Земли Зверя, в бок ему вонзился, Зверь кровью истекает. Капли крови его из космоса падают – вот тебе и биоморфы. Стой! Видишь, плешь впереди? Такую обходи метров за десять.

Олег задумался над словами проводника, в которых при всей абсурдности крылась некая логика, и едва не влетел в гравицапу, хотя должен был углядеть, ведь знал о ней. Он тут же дал себе слово впредь быть внимательнее.

– Ну вот, поселок обогнули, – снова заговорил Квадрат. – Теперь уже напрямую пойдем. Я тебя через искажение проведу, ты не дрейфь, оно слабенькое.

– Искажение?

– Слабенькое, говорю! Можно сказать, безвредное. Ну, голоса всякие болтать в голове будут, настроение ощутишь странное такое, увидишь что-то. Ты, главное, вбей себе в башку: за мной держаться, не сворачивать. А то иначе петлять придется, день потеряем. Так что шагай следом и тверди себе: «Идти за Квадратом, идти за Квадратом…» Полчаса, может, час эта бодяга продлится, зато потом будешь девкам рассказывать: по искажению ходил, голос Зверя слышал!