Под Воронежем, по всей видимости, затишье. Части, которые вели там атаки, появились под Сталинградом.

Группа армий “Центр”. Атаки на фронте 2-й танковой армии уже не такие мощные, как вчера. У 3-й танковой армии спокойно, у 9-й – перегруппировка в районе южнее Ржева, где ожидаются новые удары».

(Выделено мной. – В. М.) [28]

Но, конечно, самым большим своим достижением в операции «Монастырь» и во всем стратегическом замысле Сталина, наверное, стало сообщение «Макса» от 4 ноября 1942 года, в котором было конкретно указано, что главное наступление Красной армии в 1942 году советской Ставкой запланировано под Ржевом! Именно о таком повороте событий говорил Вальтер Шелленберг. О том, что в нужный момент от их нового агента придет такое сообщение, которое шеф немецкой внешне-политической разведки назвал «решающим», но оно же окончательно введет в заблуждение фашистский генералитет. Однако понять, что происходило на немецком Восточном фронте, Шелленберг смог только после поражения Германии в войне.

В этом важнейшем для германского военного руководства сообщении, в частности, говорилось:

ДОКУМЕНТ ИЗ АРХИВА

Гейне (Макс) (04.11.1942): «По полученным от доверенного лица сведениям, 4 ноября состоялось заседание военного совета под председательством Сталина, на котором присутствовали двенадцать маршалов и генералов. На нем приняты следующие основные решения:

а) входе операций принимать необходимые меры, чтобы избежать больших потерь в людях;

б) территориальные потери не столь важны;

в) сохранение промышленных предприятий и баз снабжения, их своевременная эвакуация из угрожаемых районов – жизненно важная задача (уже отдан приказ об эвакуации нефтеперегонных и машиностроительных заводов из Грозного и Махачкалы в районы Нового Баку, Орска и Ташкента);

г) полагаться на собственные силы, а не на помощь западных союзников;

д) строжайшие меры против дезертирства: с одной стороны, усиление политико-воспитательной работы в войсках и улучшение обеспечения личного состава продуктами питания и, с другой, расстрел на месте и строжайший контроль со стороны ГПУ;

е) провести все запланированные наступательные операции по возможности еще до 15 ноября, насколько это позволят погодные условия.

Главные удары: от Грозного в направлении Моздока, в районе Нижнего и Верхнего Мамона в Донской области, под Воронежем, Ржевом, южнее озера Ильмень и под Ленинградом. Фронтовые части усиливаются за счет резервов…» (Выделено мной. – В. М.) [29]

Но состоялось ли такое представительное совещание в реальности или это была вновь чистой воды стратегическая дезинформация? Опять обращаемся к архивам. В ноябре 1942 года записи в «Журнале посетителей кремлевского кабинета Сталина» начинаются только с 5-го числа. Поэтому можно предположить, что, если совещание и состоялось 4 ноября 1942 года, то в каком-то другом месте. Однако Иосиф Виссарионович очень не любил менять свои привычки, а тем более куда-то перемещаться из Кремля. Такое совещание могло пройти на его Ближней даче.

Очевидно, что именно в таком ключе Верховный дал разрешение на передачу радиограммы о проведении Главного военного совета с целью сообщить фашистскому руководству те данные, которые он посчитал в тот момент особо необходимыми для дезинформации противника. Естественно, что начальник отдела «Иностранные армии – Восток» германской военной разведки Рейнхард Гелен, опираясь на вновь поступившие данные шифровок «Макса», срочно представил новому начальнику Генштаба сухопутных сил вермахта (ОКН) генералу Курту Цейтцлеру, назначенному в конце сентября 1942 года вместо генерал-полковника Франца Гальдера, очередной анализ обстановки на Восточном фронте. [30]

7 ноября 1942 года, получив анализ разведданных, Гитлер со всей очевидностью понял, что русские приняли решение еще до конца года перейти в наступление на Ржевско-Вяземском плацдарме и, возможно, на Дону. Анализируя данные агентурной, войсковой и воздушной разведки, верховное командование вермахта пришло к выводу – главный удар русские нанесут на центральном участке фронта. Операция на Дону хотя и считалась германскими разведчиками возможной, но все-таки полагалась ими второстепенной.

По признанию Гелена, информация «Макса» заставила немецкое командование стянуть под Ржев большое количество войск, которые сумели отразить очередное наступление Красной армии (операция «Марс»), но потеряли стратегическую инициативу под Сталинградом, что было выгодно советскому командованию. Операция «Монастырь» успешно работала. И в ноябре, чтобы подстегнуть под Ржевом к обороне фельдмаршала фон Клюге и генерал-полковника Моделя, воевавших против Западного и Калининского советских фронтов, заставить их оставаться на занятых ими рубежах, «Макс» сообщил о прибытии 110 новых танков в сектор 20-й армии на берег Вазузы и двух свежих дивизий. Фашистские генералы поняли, что расслабляться группе армий «Центр» никак нельзя.

А за такие регулярные сверхсекретные и сверхнужные данные, по признанию самих же фашистских разведчиков, было принято решение наградить «Макса», на тот момент самого ценного для них агента, который продолжал «успешно» работать на них, Железным крестом с мечами. Его авторитет у фашистских представителей разведки с каждой радиограммой становился все выше. Но и в 4-м управлении НКВД удовлетворенно потирали руки. Ведь шифровки «Гейне», тщательно подготовленные работниками Генштаба и Разведупра, заставляли Берлин принимать на немецком Восточном фронте важные и нужные для советского командования стратегические решения.

Операция «Монастырь» постоянно расширяла свои границы. В том же ноябре 1942 года поступил запрос из штаба «Валли» о возможности расширить географию организации «Престол» за счет городов

Ярославля, Мурома, Рязани и направления туда агентуры для дальнейшей работы. «Макс» передал, что лучше всего подходит город Горький, где уже создана ячейка «Престола». Немцы согласились на это, а контрразведчики в свою очередь позаботились о «встрече» курьеров.

Удовлетворяя новые запросы абверовцев, чекисты продолжали направлять им обширную дезинформацию, готовившуюся в Генштабе Красной армии, а на подставные явочные квартиры вызывались новые агенты вражеской разведки. Забот для управления генерал-лейтенанта П. А. Судоплатова стало столько, что он предложил работу с вновь прибывающими курьерами от абвера выделить, как говорят, в отдельное производство. Начать вторую часть операции «Монастырь», которую было решено назвать коротко – «Курьеры». Так с помощью «Гейне»-«Макса» операция «Монастырь» продолжалась, со временем были перехвачены, в основном от «Сатурна», и разоблачены десятки немецких шпионов и диверсантов.

«Курьеры “Сатурна” на явку прибыли!»

В начале августа 1942 года «Макс» сообщил немцам, что имеющийся в организации «Престол» передатчик, сконструированный им, приходит в негодность и требует замены. Еще в Смоленске Демьянов – «Гейне» назвал адрес подпольщика из «монархистов», через которого можно было доставить новую рацию. Помочь разведке согласился отец его жены Татьяны – профессор Б. А. Березанцев. Это был известный в Москве врач-психоневролог. Он вел на дому частную практику. Борис Александрович являлся реальным доктором медицинских наук, услугами которого пользовались высокопоставленные больные из Кремля, дипломатического корпуса, партноменклатуры и другие важные лица.