и силы окончательно покидают некогда опасного противника — он роняет голову, раскрывая подобие пасти в попытке отсрочить скорую гибель. Но… еще одна судорога и все заканчивается.

Но мы все равно стоим еще несколько минут, не шевелясь. Не веря, что победили. И пытаясь осознать, как же нам всем повезло…

Глава 22

От созерцания завораживающей картины — а как еще можно охарактеризовать образ поверженного врага у твоих ног — нас отвлек странный повторяющийся звук. Я хмуро обернулась, осматривая окрестности на предмет новой опасности, но тут же расслабилась.

Девушка. Та самая, с криков которой и началась вся эта заварушка, уже успела прийти в себя. Интересно, давно ли? Сказать было сложно — выглядела она как человек, находящийся в глубоком шоке. И просто тихо плакала, уставившись на свои босые ноги, всхлипывая и даже не делая попыток позвать нас на помощь, чтобы освободиться от веревок.

Я вздохнула, отдала свой меч Касту и шагнула… нет, не к девушке — к демону. Упершись ногой в уродливую шею, ухватила кинжал и с усилием выдернула, поморщившись. С лезвия капала тягучая зеленоватая смердящая жижа, и мне тут же захотелось в душ. И смыть с себя пот, кровь и всю эту вонь, которая, казалось, впиталась даже в ауру. И меч с кинжалом прокипятить. Желательно в хлорке.

Но, к моему глубокому сожалению, вокруг не наблюдалось ни душа, на ванны, ни джакузи, ни даже самой захудалой речки, не говоря уже об остальном. Поэтому я со вздохом сорвала пук травы и принялась обтирать лезвие, медленно зашагав к незнакомке. Траву пришлось поменять по пути три раза, пока результат меня более ли менее удовлетворил, и за работой я даже не заметила, как все шире становились глаза девушки по мере моего приближения.

Надо отдать ей должное — визжать не стала. Только дернулась в сторону всем телом, насколько это вообще было возможно в ее положении, и крепко зажмурилась, прикусив губу.

— Зовут как? — Буркнула я, примеряясь к веревке. Руки дрожали после боя, не хотелось случайно порезать ни себя, ни девчонку.

Кстати, при близком рассмотрении она оказалась куда менее взрослой, чем издалека. Теперь бы я ей не дала больше пятнадцати, хотя до этого была уверена, что она уже совершеннолетняя. Излишняя худоба бросилась в глаза выделяющимися ключицами, которые не прикрывало заношенное до состояния ветоши платье непонятного бурого цвета. Я бы такое надеть постеснялась даже в качестве эксперимента дома и в одиночестве. Впрочем, наготу прикрывало — уже хорошо, тем более, что ни грудью, ни попой похвастаться девчонка явно не могла. Да и в них ли счастье…

— Эй, слышишь меня? Говорить умеешь? — Произнесла я уже громче, приноровившись и резким движением перерезав первый виток веревки. Успела заметить, как снова вздрогнула пленница, а затем удивленно и недоверчиво уставилась на меня.

— Да не бойся, не тронем мы тебя, — и вот уже второй виток жалобно тренькнул под напором кинжала, а веревка, наконец, ослабла, позволяя ее распутать руками.

— Лада я, — после длинной паузы шмыгнула пленница, освобождая ноги. Руки у нее тряслись куда сильнее, чем у меня, но упорства было не занимать. Вот только последствия шока давали о себе знать — стоять сама не смогла, опустилась на траву, пережидая накатившую слабость.

— Как ты тут оказалась, Лада? — А это уже не я, Каст подошел. Лада подозрительно глянула на него, но, судя по всему, опасений он ей не внушил. А вот мне — очень даже. Куртка продрана, руки в кровище — а он только улыбается, как обычно. Надо его срочно перевязать…

Я поискала глазами Вела, но тот суетился около демона, орудуя мечом в районе «лап». Странно, что он там ищет…

— Я с Лишаимок, тут деревня недалеко, — голос Лады подрагивал, но слез уже не было, да и всхлипывала она куда реже, — мы с теткой жили в избушке на отшибе. Мамка в родах померла, а папка две зимы назад. Он на рыбалке под лед провалился, а потом захворал сильно, да так и не оправился.

Девчонка замолчала, уставившись пустым тоскливым взглядом куда-то вперед, а у меня в душе шевельнулась жалость. Какие бы у меня не были отношения с мамой, одна мысль о том, что я ее когда-нибудь потеряю, приводила в самый настоящий ужас. Да и мне ли жаловаться?

— И что, тетка решила, что ты лишняя в доме? — Усмехнулся Каст, очищая лезвие меча травой, как я совсем недавно.

— Нет! Нет! — Лада возмутилась так искренне, что мне стало даже стыдно за парня и его предположение. — Она хорошая, с детства со мной нянчилась. Своих детей не было — замуж вышла, да мужик пил беспробудно, а потом и вовсе сгинул — спалил дом по пьяни, да и сам сгорел. Оставил ее одну совсем, бездомную да неприкаянную. Отец не выгнал, прижилась с нами. И меня на ноги подняла…

Лада снова всхлипнула, без затей вытерев нос рукавом платья.

— Она до последнего сопротивлялась, не давала меня забрать. Да кто бы ее слушал? Своих то отдать никто не захотел на откуп, а сироту не жалко… ее в подвале заперли, а меня — сюда. Думала уже все, конец мой…а тут вы…

Девушка опять расплакалась. Да я и сама едва сдерживалась — к глазам то и дело подкатывали слезы, туманя облик Лады. Я присела рядом, обняв ее за плечи, стараясь, если не успокоить, то хотя бы молча поддержать. А она уткнулась в собственные колени, пытаясь сдержать всхлипы, но плечи ощутимо вздрагивали, выдавая тщетность этих попыток.

— Ладно, что уж теперь, — неловко пробормотала я, решив отвлечь ее разговором, — все живы, все хорошо. Тебе есть куда идти? К тетке, я так понимаю, возвращаться пока не стоит?

— Да, есть, — подняла заплаканные глаза Лада, смахнув прилипшую ко лбу влажную челку, — тут полдня пути, за речкой троюродный брат отца живет в Черешках. Там меня искать вряд ли станут. А тетке потом весточку подам, что живая.

— И то верно, — кивнула я, и тут же отвлеклась от девушки.

— Надо убираться отсюда, — в своей привычной безапелляционной манере заявил Вел, не потрудившись добавить объяснений, — причем, чем скорее, тем лучше.

А затем добавил, обращаясь к Ладе:

— Если спросят — ты нас не видела. Сама выпуталась, сама сбежала. Демона не дождалась. Поняла?

Девчонка с готовностью закивала, вскочив на ноги.

— Спасибо, — донеслось, когда она отбежала на три десятка шагов, только после этого коротко обернувшись, — спасибо вам! И пусть духи хранят вас!

Я