– Вадим, ты не переживай! На том свете, считай, побывал, да вывернулся, слава богу! И память отшибленная вернется, попомни мое слово! Время для этого нужно, Вадим!

– И что ж мне у вас в Заларях – так и прозябать?

– А чем тебе тут плохо? И куда ты пойдешь? По всей чугунке, хоть вправо, хоть влево – советская власть. Твое Белое движение, ежели где и осталось в Расее, так на лисапеде туды не доехать.

В другой раз Рейнварт допытывался: почему его, беляка, местные красные власти не трогают?

– А потому и не трогает, что я тебя пострадавшим от беляков представил нашему уполномоченному. И – сочувствующим новой власти!

– Ну, Ефим, это уже чересчур! Пострадавшим – еще так-сяк! Но сочувствующим…

– Вот чудак! Ты хочешь, чтобы заларинский уполномоченный тебя заарестовал и чекистам в Иркутск депешу отбил? Слава богу, пьющий у нас уполномоченный. Не просыхает, можно сказать. Ну, я тебя и представил как сочувствующего. А еще маленько того… Контуженного после ранения. Поручился я за тебя, Вадим. Я и Федя-Варнак бумаги написали властям, что ручаемся за тебя, мол…

Рейнварт поднял брови: какой такой Варнак? Ну, Ефим ему про фельдшера и объяснил.

Пролетело лето 1920 года, осень щедро покрасила тайгу вокруг Заларей, не жалея золота и багрянца. Вадим Рейнварт как-то прикатил на своем лисапеде к дому Ефима сам не свой. Рассказал про нежданную встречу с деревенской молодкой Надеждой Галашиной. О себе красавица сказала коротко: мол, купеческая дочь. Сказала, что очень хочет с господином поручиком ее жених побеседовать. И свидание уже Рейнварту тот жених назначил, на ближнюю субботу после заката.

Ефим отложил валенок, к которому подшивал новую подметку, нахмурился:

– Галашина, говоришь? Надька? Охти мне… Плохи наши дела, Вадим! В тайгу, на зимовье подаваться нам пора! Собирайся!

О причинах сообщил коротко: жених той Надьки Галашиной – не кто другой, как знаменитый здешний бандит и убивец, Костя Замащиков.

– Про Замащикова слыхал от деревенских мужиков, – кивнул Рейнварт. – Говорят, он и есть в здешних краях настоящая власть. Но зачем я ему мог понадобиться, Ефим?

– А ты не догадываешься? – прищурился Ефим. – Про то, как я тебя раненого с чугунки в Залари приволок, – все село, почитай, знает. Растрепал я, старый пес, что твои же товарищи-офицеры тебя в поезде подстрелили. Про то, что из-за золота царского тебя чуть жизни не лишили – не говорил. Кроме меня, про то слыхал фельдшер Варнак и бабка Настька – они возле тебя тоже дежурили. Тыреть – совсем рядышком, тридцать верст не будет. Офицеры твои, когда золото в яму прятали, нашумели там, видать. Вот и до Кости Замащикова слушок про то золото дошел. Чую, что расспрашивать он тебя хочет как следывает. В общем, уходить нам надо!

– Зачем, Ефим? – не понимал поручик. – Я ведь и не помню ничего! Да если б и помнил – всякому бандиту рассказывать про тайники не стал бы!

– Поглядел бы я на тебя, как ты бурятскую пытку выдержишь, – невесело усмехнулся Ефим. – До весны в зимовье пересидим – банда Кости зимой, по снегу, следы старается не оставлять. На дальних зимовьях прячется…

– Но как он про меня вызнал, если тут не появляется, Ефим?

Тот усмехнулся:

– А невеста его, Галашина на что? Она да ее многочисленная родня Косте обо всем сообщает, продовольствием и лошадьми снабжает, об опасности упреждает. На зимовье уходить нам надо, говорю! Собирайся, мил человек!

Пароход из Шанхая прибыл во Владивосток почти с недельным опозданием: в пути его изрядно потрепало штормом, да еще несколько суток ушло на ремонт ветхого двигателя. Безухий Ху и Линь никогда не путешествовали морем, их знакомство с водой ограничивалось прибрежным плаванием по рекам и вблизи морского побережья на рыболовных джонках. И поэтому вид огромных штормовых волн, и ныряние парохода в ложбины между ними вселил в китайцев настоящий ужас. Безухий умело скрывал свой страх и даже покрикивал на мальчишку Линя, однако сам то и дело нырял с головой в брезентовое ведро.

Но все на свете когда-то кончается. Кончилось и изнурительное плавание, пароход прижался обшарпанным бортом к причалу. Команда Берга готова была немедленно спуститься на такой надежный берег, однако Осама-старший, также совершивший морской переход из Шанхая, категорически запретил покидать пароход до его возвращения. Сам он сбежал по сходням, сел в ожидающий его автомобиль с японским флажком на капоте и куда-то уехал.

Вернулся Осама через три часа и немедленно позвал Берга и Масао на корму парохода, на последний инструктаж.

– Ситуация в городе сложная, – без обиняков объявил Осама. – Месяц назад, как я уже говорил, повстанцы свергли власть Земской управы, которую возглавлял большевик Антонов. Сейчас всем заправляет Временное Приамурское правительство, которое держится, скажу прямо, на японских штыках. Владивосток окружен бандами красных партизан, сюда подступают части армии Дальневосточной республики. Японские армейские части пока сдерживают всю эту вакханалию – но надолго ли? Извините, господа…

Осама достал из внутреннего кармана кителя плоскую фляжку и, отвернувшись, забулькал. Привыкший к постоянным возлияниям шефа, Берг деликатно отвернулся, облокотился на леер и принялся тихо насвистывать. На Масао поведение отца произвело, судя по всему, самое неблагоприятное впечатление, и он с трудом удержался от возмущенного упрека.

Извинившись еще раз, Осама продолжил:

– Генерал Грейвс уже отправил отсюда домой две трети своего экспедиционного корпуса и сам сидит – как это у русских говорится, Берг? Да, спасибо – именно сидит на «на чемоданах». Ждет не дождется приказа об эвакуации[82]. Если генерал откажется рекомендовать вас, Берг, правительству Дальневосточной республики, то вся наша операция с экспедицией, считайте, провалилась!

– Успокойтесь, Осама-сан! – Агасфер ободряюще улыбнулся. – Грейвс еще не отказал! Давайте навестим его, а уж потом будем горевать!

Осама отрицательно покачал головой:

– Вы пойдете к нему один, без меня, Берг! Хватит и того, что вы засветились с японскими офицерами в прошлый раз!

Агасфер пожал плечами:

– Пожалуй, вы правы. А что нам делать с повозками, буровой установкой и прочим имуществом? Капитан требует, чтобы мы немедленно освободили палубу.

– Это меньшая из проблем, Берг! Пакгауз заказан и оплачен, остается отыскать нашего агента и отдать ему распоряжение. Пусть этим займется Эжен или ваш сын. А вы немедленно отправляйтесь к генералу Грейвсу! Сулите ему что хотите, Берг! Но не возвращайтесь без рекомендации, умоляю! Если он откажет, вы просто вернетесь в Шанхай, а вот меня ждет по меньшей мере досрочная отставка… Провал наверняка отразится и на карьере Масао.