в первый заход, могут располагаться в саду, перекусить и выпить чашку кофе или чая либо погулять по нашей живописной деревне, где сегодня проходят и другие мероприятия.

Мужчина в клетчатой кепке поднимает руку.

– Это правда, что литературную викторину ведет Мариан Станфорд?

– Да, правда.

Ропот прокатывается по толпе. Чтобы обозреть всех собравшихся, Дорис приходится встать на цыпочки. Она машет Мониной соседке – Лиселот, – которая вместе с другими знакомыми из округи одолжила Моне садовую мебель. Несколько компаний уже расселись в разных концах сада, и, судя по оживлению вокруг кофейного стола, многие решили воспользоваться случаем и перекусить.

К Дорис на всех парах подбегает Лина.

– Нам нужно больше бутербродов с сыром, – весело кричит она.

– Это хорошо, – улыбается ей Дорис. – Беги и расскажи об этом бабушке.

Покосившись на наручные часы, она понимает, что скоро пора начинать.

В помещении отеля еще более шумно. Почти все сидячие места вокруг сцены заняты – Дорис быстро насчитала шестьдесят четыре человека.

Повезло еще, что Патрисия решила остаться, думает она. Им бы никогда не справиться без ее помощи на кухне и без Маркуса, который отвечает за кассу.

Дорис осматривается вокруг. Столы полностью накрыты, и из кухни слышно, как Мона с Патрисией готовят следующую порцию блюд ко второму заходу. Не видно только Мариан.

Дорис обходит кафе по периметру и в конце концов находит свою подругу детства в Мониной конторе. Мариан стоит спиной к двери и подскакивает, когда Дорис заходит.

– Привет, – говорит Дорис. – Скоро пора начинать.

Мариан кивает. На ней платье кобальтового цвета с рукавами-воланами и белые туфли на каблуках с драгоценными камушками.

– Ладно, – отвечает она, теребя свои карточки с текстом.

Видя, как подруга волнуется, Дорис заходит и затворяет за собой дверь.

– Как ты?

Мариан смотрит в пол.

– Так себе, – говорит, вытирая пот, выступивший каплями на лбу.

Дорис с удивлением смотрит на нее. Ей непонятно, как может кинозвезда нервничать перед литературной викториной в маленькой деревенской гостинице. Но от испуганного взгляда Мариан ее переполняет нежность к подруге.

– Все пройдет прекрасно, – уверенным голосом говорит она.

– Я достаточно давно не выступала, – оправдываясь, бормочет Мариан.

– Тебе не надо нервничать. Обещаю: я буду стоять рядом и помогать тебе.

– Ты помнишь имя этого божества на случай, если я собьюсь?

– Ну конечно, – говорит Дорис. – Кетакета-что-то там.

Мариан смеется.

– Да, это звучит даже хуже, чем в моем исполнении.

На мгновение воцаряется молчание, потом Дорис выпрямляет спину.

– Мы выступим вместе, – говорит она и берет Мариан за руку.

Подруга детства улыбается ей, но идти с Дорис к выходу все равно отказывается.

– Слушай. Я должна сказать тебе одну вещь.

– Вот как? – удивляется Дорис, обернувшись к ней. – И что же?

– Я знаю, что не была тебе хорошей подругой, – заявляет Мариан, глядя Дорис в глаза. – Всегда была слишком занята собой.

Дорис замирает. К такому повороту событий она не готова.

– Мне надо было позвонить тебе, когда умер Йоран, – продолжает Мариан. – Это, конечно, меня не оправдывает, но я просто не знала, что сказать. Мы ведь так давно не общались…

Дорис моргает.

– Ничего страшного, – чуть слышно говорит она.

– Это неправда. Ты потеряла самого важного в твоей жизни человека, а я не могла сделать над собой усилие и поднять трубку телефона. – У Мариан начинают бегать глаза. – Мне стыдно, прости меня.

– Все нормально, – отвечает Дорис с улыбкой.

Лицо Мариан светлеет.

– Значит, мы все еще подруги?

– Да, – заверяет ее Дорис. – Мы – подруги, но сейчас нам пора идти. Уже пробило двенадцать. – Она кивает в сторону двери. – Ты готова?

Мариан выпрямляет спину.

– Кетцалькоатль, – решительно отвечает она.

* * *

Эрика укладывает Лину спать на одном из плотно приставленных к стене диванов в кафе холла. День выдался насыщенный – она смотрит на поникшую мать, которая сидит с отсутствующим взглядом.

– Как ты?

– Без задних ног, – отвечает, выдыхая, Мона.

– Но мы справились, – вставляет свою реплику Мариан. – И я думаю, выручка должна достичь невероятных размеров.

Мона кивает.

– Я еще не считала кассу, но почти уверена, что мы побили все рекорды продаж.

– Когда мы заканчивали продажу кофе и чая в саду, у нас практически ничего не оставалось, – замечает Эрика. – И ведь викторина тоже прошла успешно?

– Да, благодаря вам, – говорит Дорис, расплываясь в широкой улыбке. – Мариан – феноменальная ведущая. И приготовленные Моной дегустационные порции блюд были бесподобны. Вы бы слышали, как народ восторгался рагу из говядины и жареными зелеными помидорами. – Она поворачивается к Патрисии. – О тебе вообще молчу. До сих пор поверить не могу, что ты отменила из-за нас поездку.

– Рада была помочь. И попробовать разные блюда. Это надо же было самой такое придумать!

– Ну должно же чтение многочисленных книг приносить какую-то пользу, – смутившись отвечает Дорис.

– Думаю, нам пора выпить. И как следует, – говорит Мона. Она пытается подняться, но останавливается, так и оставшись сидеть, и хватается за поясницу.

– Все еще болит? – с тревогой спрашивает ее Эрика.

– Да нет, просто затекла немножко.

– Я принесу вина, – вставая, предлагает Эрика. – Какое взять?

– Возьми то, португальское. Пару бутылок для начала. Принеси еще сыр с крекерами. И баночку моего маринованного фукуса.

Эрика выставляет вино и поднос с закусками. Мариан берет бутылки, откупоривает привычным жестом и разливает по бокалам. Взяв бокал, Патрисия тяжело вздыхает.

– Не верится, что это мой последний вечер в Юсшере.

Дорис кладет руку ей на плечо.

– Мне ужасно жаль, что ты так и не узнала ничего нового о сестре.

– Мне тоже, но, с другой стороны, возвращение домой принесет облегчение. С тех пор, как я приехала сюда, я беспрестанно думаю о Маделен, мне надо хотя бы ненадолго переключиться.

– Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду, – поддерживает ее Мариан. – У меня была та же проблема, когда умерла мать. Это случилось посреди съемок, но я не могла ни о чем думать, кроме нее: вспоминала, как мама, бывало, заходила ко мне в комнату, вернувшись домой после вечеринки, и делилась впечатлениями. В одной сцене я даже умудрилась назвать напарницу ее именем.

– Как я хорошо помню твою маму! – восклицает Мона. – С мелированными волосами и алой помадой, она всегда выглядела эффектно. Была похожа, как мне казалось, на Мэрилин Монро.

– Мама приехала из Польши, – объясняет Мариан Патрисии, – и отказывалась жить по шведским правилам. Выходила из дома только при полном параде и забирала меня из школы в вечернем платье, на каблуках и в шубке.

– Я помню, какое она сшила тебе пальто пурпурного цвета с меховым воротником. Завидовала тебе ужасно – моя мама