В институте бывал сам генерал Волков, в последние годы занимавший пост начальника отдела разработок перспективных видов вооружения в Министерстве обороны. Именно от него зависело, как и чем будет вооружена Российская армия в ближайшее десятилетие. Он отвечал за распределение бюджетов на разработки и к тому же, имея опыт работы с институтом и считая новые аппараты особо важным оружием будущего, не жалел средств. В помощь изобретателю новой технологии профессору Агудану, ученику профессора Шляпова, направили лучших специалистов института. Ученые работать умели, и считалось, что буквально через год-два испытаний аппарат будет готов к серийным испытаниям. Правда, один лишь профессор Агудан знал подробности всего проекта в деталях и мог довести его до конца. Остальные только помогали.

Но в то, чтобы россияне продали это чудо техники кому бы то ни было, не верилось. Слишком уж нелогично! Советский Союз и в прошлом никогда не поставлял новейшее оружие за границу, не говоря о современной России. Видимо, здесь намечался какой-то иной ход. В том, что утечка информации существовала, причем именно из института, никто не сомневался. Но куда и от кого эта информация поступала, оставалось неизвестным.

* * *

После тщательного изучения результатов допроса в Тель-Авиве сошлись на версии, что кто-то из руководства Министерства обороны России на свой страх и риск пытается проконтролировать разработку аппарата и продать его на сторону, имея сообщника в лаборатории. Но кто он? Вышев этого не знал, следовательно, не узнали и мы. Секретность проекта была столь высокой, что Вышев не знал самой сути изобретения, а только догадывался о ней, о чем с гордостью сообщил во время допроса. Но даже чиновник самого высокого ранга не смог бы действовать в одиночку, наверняка он имел сильную поддержку наверху. Это предстояло выяснить, поскольку обычные проверки ничего не дали. Приборы, построенные благодаря новой технологии, официально не существовали. Необходимо было срочное дополнительное расследование…

Уже на следующий день после допроса вся добытая информация лежала на столе перед Альвенслебеном. Он понимал, что любые попытки доработки и продажи приборов необходимо пресечь, и знал, как это сделать. Просмотрев список, он переформатировал его не в алфавитном порядке, как Эйтан, а по степени важности участия в проекте каждого ученого. Немного поразмышляв, Альвенслебен поставил около каждой фамилии какой-то одному ему понятный значок – код будущей акции. Старик улыбнулся. Он вспомнил, что подобную операцию однажды уже проводили, и весьма успешно. И сделал это Моссад в 1962 году.

* * *

21 июня 1962 года, во время военного парада по случаю десятилетия Египетской революции, президент Насер сообщил о новом оружии, предназначенном для борьбы с Израилем – ракетах, способных поразить любую точку в недавно созданной стране. Согласно оперативным сводкам Моссада, вот уже почти пять лет египтяне всеми силами пытались заполучить информацию о технологии их производства. По словам Насера выходило, что это удалось. Собственных ученых, способных разработать подобное оружие, в Египте, разумеется, не было, поэтому обратились к немцам. Поняв, что намерения Насера серьезны, в Моссаде тут же организовали специальную оперативную группу, целью которой стала ракетная программа Египта. Группа начала следить за участниками проекта как в Египте, так и за его пределами.

Уже через месяц после начала слежки удалось перехватить письмо профессора Вольфганга Пильца директору египетского ракетостроительного завода, тоже немцу. То т благодарил за доверие, ибо к нему обратились как к консультанту и за решение возникающих проблем обещали хорошо заплатить. От таких финансовых предложений даже неплохо оплачиваемый университетский работник отказаться не в силах. Пильц подробно ответил на заданные вопросы.

Изучив текст письма, аналитики Моссада без труда поняли, что Египет планирует изготовить девятьсот ракет и оснастить их боеголовками с химическим и биологическим оружием. Оказалось также, что полным ходом идет строительство трех секретных заводов для производства двигателей и корпуса ракет среднего радиуса действия, работающих на жидком топливе, а также средств управления ими. А все недостающее, что в Египте не производили, закупалось в Европе через подставные компании.

На этом этапе оставалась только одна проблема: не получалось разработать систему наведения. В лабораторию Пильца в Германию направили специальную группу, которая сфотографировала необходимые документы и привезла их в Израиль. Поняв, что программа создания ракет действительно идет полным ходом и в случае успешного выполнения станет угрожать самому существованию Израиля, на совещании у премьер-министра решили остановить ее любыми способами.

Через месяц интенсивной работы Моссад вышел на австрийского ученого Отто Йоклика, сообщившего, что египтяне планируют создать ракеты, несущие химическое и биологическое оружие. Они также собираются начинить ракеты радиоактивными отходами и взорвать над Тель-Авивом, чтобы заразить смертоносными изотопами всю центральную часть Израиля, сделав ее непригодной для жизни. Это уже выглядело смертельной угрозой, и в Моссаде к решению данной проблемы привлекли особый отдел. Его сотрудникам поручались так называемые «деликатные дела», когда требовалось чье-либо физическое устранение. В итоге первым без следа исчез доктор Хайнц Круг, руководитель завода по производству ракетных двигателей в Мюнхене. Затем куда-то запропастились два его ведущих помощника. Их тоже так и не нашли, и завод остался без руководства. В доктора Ганса Кляйнвахера, специалиста по электронике, работавшего во время войны над созданием ракет «Фау-2», стреляли, но промахнулись. Знающие люди говорят, что неудачных покушений не бывает. Если кого-то хотят убрать, то не раздумывают. Доктор Кляйнвахер быстро понял намек и сообщил своему куратору, что не сможет больше консультировать египетских специалистов. А он считался ключевой фигурой в разработке системы наведения ракет. У египтян возникли серьезные проблемы, практически неразрешимые без посторонней помощи, и тогда они начали поиски новых специалистов, имеющих опыт в данной области.

Самую серьезную информацию о немцах, задействованных в программе, удалось получить от Отто Скорцени – главного диверсанта Гитлера, жившего в те годы в Испании под крылышком генерала Франко. Скорцени не считался военным преступником, мог свободно разъезжать по Европе, но поездок избегал, видимо, опасаясь за свою жизнь. Скорцени полагал, что до конца жизни ему потребуется прикрытие какой-либо солидной организации, что и заставляло его работать со всеми обращавшимися к нему спецслужбами. А на связь с ним выходили многие: и ЦРУ, и МИ-6, и французы, и даже разведка Западной Германии под руководством генерала Гелена. Скорцени много знал и щедро делился своими знаниями. В один весенний день к нему приехали представители отдела внутренних расследований НАТО. Им понадобилась не особо важная на первый взгляд информация о некоторых персонажах гитлеровского окружения. Скорцени даже ощутил гордость – еще бы, теперь с ним сотрудничает НАТО! Натовцы договорились встретиться с ним еще раз, затем еще.

Примерно через три месяца он познакомил натовского координатора с давним приятелем, работающим в Египте над ракетной программой. У того, видимо, тоже рыльце было в пушку, и он немедля рассказал все, что ему было известно о проекте. А знал он очень много, и не только о проекте, но и о личностях его участников.