Дело шло своим чередом, временами расцвечиваемым приступами паники Аркадия Александровича. Но Алекс успешно гасил их, то предлагая тому оформить запрос в соответствующий архив, обещав оплатить его сотрудникам работу по подготовке нужных материалов, то советуя отыскать и озадачить вызвавшим затык вопросом какого-нибудь коллегу из числа научных работников, оставшихся в России и сейчас по большей части перебивающихся с хлеба на воду. Каждый раз строго предупреждая, что не должно быть никаких даже малейших упоминаний об игре. Тс-с-с – секрет, тайна! Вы просто делаете научную работу по заказу одного из западных фондов и готовы поделиться гонораром… Впрочем, пару раз нечто подобное потребовалось и Дмитрию Петровичу. А вот Геннадий Михайлович, которому как бывшему офицеру была поставлена задача по вооружению, Алекса удивил…

Тот разговор начался в момент, когда бывший военный очередной раз принес ему подготовленные материалы. Просматривая их, Алекс задумчиво хмыкнул. В предоставленных Геннадием Михайловичем предложениях напрочь отсутствовал один из главных попаданческих фетишей – автомат Калашникова. Ну вот никакого упоминания…

– А зачем он нужен? – улыбнулся Геннадий Михайлович в ответ на прямой вопрос. – Германия вполне себе успешно захватила большую часть Европы и солидный кусок европейской части СССР, будучи вооруженной карабином Маузера, представляющим собой модернизацию образца разработки ажно конца XIX века. А всякие стрелковые wunderwaffe [99], пошедшие в войска в конце войны, им, наоборот, ничем особенно не помогли. Вторая мировая война – это война организации, новых тактических приемов, родившихся в первую очередь из новых возможностей разведки, связи, снабжения, совершенно другого уровня мобильности, возможностей новых видов войск и родов вооруженных сил типа танков и авиации. К тому же промышленность СССР ничего подобного автомату Калашникова вообще будет не способна изготовить года до тридцать восьмого. Увы, для этого у нее до того времени не будет ни нужных сталей, ни технологий обработки, ни массового производства необходимых станков. А до сорок пятого она будет способна изготавливать его только в единичных экземплярах и по крайне дорогой цене. Потому что на следующий технологический уровень, при котором это стало возможно делать дешево и массово, промышленность вышла только после войны, и с немалой помощью немецких конструкторов и технологов.

– То есть вы хотите сказать… – настороженно начал Алекс, припомнив все эти истории с Калашниковым и Шмайссером, но Геннадий Михайлович негромко рассмеялся.

– Нет, что вы, молодой человек, я ни в малейшей степени не подвергаю сомнению то, что свой автомат Михаил Тимофеевич разработал сам. Это, например, подтверждают жалобы других участников конкурса на то, что он между двумя этапами испытаний очень сильно переработал конструкцию своего образца, пойдя даже на прямое нарушение условий конкурса – уменьшив длину ствола ниже требуемой. То есть Калашников продолжал напряженно работать над конструкцией даже тогда, когда все остальные конкурсанты уже перестали это делать, сосредоточившись лишь на устранении выявляемых недостатков. Но вот с технологиями, особенно массового производства, немцы нам действительно сильно помогли. Ну да, если бы от них не было совсем никакого толка, их бы в СССР никто и не привозил… Так что здесь, по стрелковке, я подобрал именно то, что СССР может производить уже с конца двадцатых – карабин Мосина образца сорок четвертого года, «ППС», производство которого наладили в блокадном и регулярно обстреливаемом и забрасываемом бомбами Ленинграде, и так далее. Пистолет менять не стоит. «ТТ» для того времени – это вообще шедевр.

Да уж… похоже, попавший в прошлое «вальтер» Обервеера как-то попал в руки Токарева и произвел на Федора Васильевича неизгладимое впечатление. Потому что тот «ТТ», который помнил Алекс (в первую очередь по компьютерным игрушкам), и то, что именовалось этой аббревиатурой в этой реальности, отличались друг от друга, как «Мерседес» и телега. Нет, полностью «вальтер» Токарев, естественно, повторить не смог. Для этого не было ни материалов, ни технологий. Но и такой задачи, вероятно, никто и не ставил. А вот взять все лучшее от образца, в котором воплотился уже более чем столетний опыт разработки, серийного производства и боевого использования автоматических пистолетов… такая задача, видимо, поставлена была. Как минимум конструктором-оружейником Токаревым перед самим собой… Так что двухрядный магазин на пятнадцать патронов, удобнейшая рукоятка, двухсторонний предохранитель и брутальный рублено-хищный внешний вид явно имели истоки в «артефакте» из будущего. Впрочем, скорее всего, он побывал и в шаловливых ручонках кого-то из ГАУ [100]. Иначе было не объяснить, отчего в условиях конкурса возникло требование емкости магазина в пятнадцать патронов…

– Хм, – Алекс перелистнул еще пару страничек, вчитался и удивленно произнес, – но ведь тут пишется, что «ПК» принят на вооружение аж в шестьдесят первом году. Разве его смогут сделать до войны?

– Смогут, – убежденно произнес бывший военный. – С матом, с нервами и не такой, а килограмма на два тяжелее, но смогут.

– Но зачем? Вы же мне тут только что рассказывали, про автомат Калаш…

– Потому что единый пулемет – это именно что совершенно другая тактика пехоты, – несколько бесцеремонно перебил его Геннадий Михайлович. – Да, «ДП» для двадцать седьмого года – почти шедевр. Но после появления MG 34 он мгновенно устарел. Как, впрочем, и большинство других пулеметов мира… «ДП» – это оружие поддержки пехотного отделения. И не больше. Нечто типа «РПК», но намного тяжелее, с излишне мощным патроном, неудобными габаритами, громоздким магазином и, следовательно, малым носимым боезапасом. К тому же регулярно клинящий при более-менее длинных очередях. Вследствие чего он ничем, нежели оружие поддержки, быть и не может. А вот единый пулемет, первым представителем которого был именно MG, – это уже основное оружие отделения. То есть совсем иная тактика. «ПК» же – один из лучших представителей единых пулеметов. К тому же он довольно прост в изготовлении и не требует принятия на вооружение нового патрона, как линейка оружия Калашникова, потому что изначально разрабатывался под наш винтовочный патрон, который и стоял тогда на вооружении. Так что, немножко помучившись, освоить его производство уже году к тридцать пятому вполне возможно. Да и как основа для танковых и авиационных пулеметов он, можете мне поверить, подходит гораздо лучше. А всю технологию, необходимую для налаживания его производства, я уже подобрал.

– Хм, – снова задумчиво хмыкнул Алекс. – Понятно… Спасибо за разъяснение.

– А кстати, этому вашему любящему достоверность главному инвестору натурные образцы не нужны? – глядя чуть в сторону, безразличным тоном поинтересовался Геннадий Михайлович.