Со времен президентства Трумэна Норман Кларк стал вхож в Белый дом. Будучи постоянным, хотя и неофициальным сотрудником генерала Фроста, то есть, попросту говоря, ЦРУ, с этих пор и на протяжении всей своей жизни Кларк никогда уже от Белого дома не отдалялся. Были периоды большего или меньшего его влияния, но сам факт обязательности участия его во всех серьезных мероприятиях американской администрации стал как бы уже общим местом.

Если забежать немного вперед, то акции Кларка неимоверно возросли, когда во времена президентства Дуайта Эйзенхауэра в Штатах начался разгул «маккартизма».

В сенате самым воинственным антикоммунистом был сенатор из штата Висконсин Джозеф Р. Маккарти. В 1950 году он привлек к себе внимание заявлением о том, что у него на руках есть список 205 служащих государственного департамента, которые являются коммунистами. Впоследствии он вынужден был свой список «сократить», да и серьезных доказательств не представил, однако его выступления буквально взбудоражили Америку.

Серьезную власть Маккарти получил, когда республиканцы завоевали большинство в сенате. Он возглавил сенатскую комиссию по правительственным операциям и подкомиссию по расследованию, что давало возможность контролировать любой орган исполнительной власти в Вашингтоне. Он начал буквально крестовый поход против коммунистов. Используя радио и телевидение, он обвинял верхушку администрации в измене, не стесняясь в выражениях.

Обвинения были предъявлены огромному числу государственных служащих и частным лицам.

В том числе и Норману Кларку, чьи газеты и другие средства массовой информации по-прежнему отстаивали идею мирного сосуществования со странами Восточного блока и даже одними из немногих сами нападали на Маккарти, уличая его в подтасовках, голословии, а зачастую и просто во лжи. Апофеозом этого противостояния стали знаменитые сенатские слушания.

Появившееся тогда телевидение дало прекрасную возможность миллионам простых американцев увидеть воочию дикие выходки Маккарти и убедиться в его безответственности. Вся Америка, как за бейсбольным матчем, наблюдала за поединком в сенате между сенатором Джозефом Маккарти и издателем Норманом Кларком.

С одной стороны — брызжущий слюной сенатор, который едва ли не президента США обвинял в членстве в коммунистической партии. С другой — спокойный, сдержанный Норман Кларк, легко разбивающий обвинения в собственный адpec и объясняющий полусумасшедшему сенатору, как капризному ребенку, что даже самый страшный зверь не всегда бяка.

Этого страшного зверя гораздо выгоднее впрячь в плуг и пахать на нем землю, нежели усадить его в крепкий загон, кормить, поить и содержать штат охраны. На деньги налогоплательщиков, естественно.

Эти сенатские слушания стали концом карьеры бешеного сенатора. А Кларку принесли невиданные дивиденды. Главным из которых было то, что его узнала вся Америка. Но не просто узнала, а успела и полюбить этого своего в доску парня. Президенту Дуайту Эйзенхауэру очень нравилось показываться на людях в компании Кларка.

Здесь проявился один из главнейших парадоксов Нормана Кларка. По сути дела, он был едва ли не единственным широко известным в Америке человеком, который, с одной стороны, открыто и откровенно придерживался левых взглядов и в то же время являлся крупным политиком, оказывающим влияние на решения Белого дома. Он смог себя поставить таким образом, что его «левые взгляды» воспринимались не как происки против американского общества, а как твердая, разумная, полезная для Америки жизненная позиция.

В гору шли и коммерческие успехи Кларка. Вместе с его популярностью росли количество и популярность его изданий. В этот период он уже приобрел газету «Дейли ревью», которая вскоре стала одной из самых читаемых в США.

«Кларк компани», созданная первоначально для распространения немецкоязычной прессы в США, разрасталась невиданными темпами. Наряду с детективами Эрла Фишера и других писателей легкого жанра он едва ли не первый стал издавать научную литературу в огромных масштабах.

Еще в свои берлинские годы, когда Кларку пришлось общаться с видными немецкими учеными, он понял, что для научных работников очень важно опубликовать результаты своих исследований. Гонорары за публикацию их практически не волнуют. С другой стороны — те же самые ученые всегда стремятся ознакомиться с результатами исследований своих коллег. Университетские, а также иные крупные библиотеки были готовы платить любые деньги, чтобы приобрести отчеты о проводимых исследованиях.

Таким посредником между всеми и стал Норман Кларк со своей издательской деятельностью. Несмотря на то, что это приносило огромные деньги, Кларк еще и поддерживал свою репутацию мецената. По твердо сложившемуся в обществе мнению, научные издания дохода принести не могли. Норман Кларк не разубеждал публику в этом заблуждении. К тому же он действительно жертвовал много денег на образование, культуру, но всегда — не вообще, а совершенно конкретным людям, поддерживая их и не забывая о них всю жизнь.

Надо ли говорить о том, что люди, в молодости получившие финансовую и моральную поддержку от Кларка и выбившиеся потом в ряд признанных столпов американского общества, никогда в большинстве своем о Нормане Кларке не забывали? Так что вложенные им деньги возвращались к нему сторицей.

В конце пятидесятых, когда, собственно, и стала складываться коммуникационная империя Кларка, он смог получить серьезные финансовые средства для приобретения новых средств массовой информации за счет крупномасштабного контракта с Китаем. Никому другому подобный контракт не прошел бы даром. Уж слишком не соответствовала прибыль Кларка от него тем действиям, которые он по контракту предпринял.

Он закупал и переправлял в Китай номера старых американских периодических изданий, за которые китайцы почему-то платили огромные суммы. Служивший тогда бухгалтером у Кларка Джон Флеш вспоминал, что «Кларк компани» все время не хватало денег для реализации своих бесконечных проектов. Когда возможности банковских кредитов исчерпывались до дна, новые денежные суммы поступали из Китая.

«Кларк — великий предприниматель. Если он захочет, то продаст все что угодно кому угодно», — с улыбкой констатировал Джон Флеш.

К этим китайским деньгам, кстати, прицепился и Маккарти в свое время, но Кларк смог доказать законность своих действий.

«Если у меня покупают макулатуру по такой цене, это значит, что я ее по такой цене могу продать, а вовсе не то, что я, например, китайский шпион» — эту фразу потом повторяли в Америке на все лады. Она тоже, несмотря на видимую невооруженным глазом абсурдность, прибавила Кларку популярности.

Именно такими доводами обычно пользовались любимые народом герои детективов Эрла Фишера. А герои Эрла Фишера тянули на звание героев национальных.

Так что бизнес и политика не только уживались в жизни Кларка, не только дополняли друг друга, но были главными ее составляющими.

Норман Кларк к середине пятидесятых стал уже одним из признанных столпов американского общества. Это была поистине головокружительная карьера.