– Мы дождемся мистера Ху, – ответил Туссен.

– Но…

– Мы дождемся его.

За эти несколько минут Черный Закон расправился с «Зубами Ангела». Иосия Тегель сломался под напором темной силы – он не умрет, но пойманных в Темных Водах ждет еще более мрачная участь. Слезы обожгли глаза, Туссен отвернулся прочь. Полдюжины абордажных крюков взмыли в небо, а затем впились в борт «Стола Мясника». Черный Закон представлял собой оживший пепел; стоило им подойти ближе, как дерево и парусина задымились.

Мистер Ху вместе с низкорослым бандитом подплыли к «Мяснику», матросы сбросили веревочную лестницу. Мистер Ху резво вскарабкался наверх, где его схватили за ворот рубашки и затащили на палубу. Толстяк Галли взял железный ящик в одну руку и неуклюже пытался взобраться по лестнице следом.

– Режь веревку, – приказал Туссен.

Сверкнув на солнце, нож перерезал веревки лестницы – и Галли рухнул обратно в шлюпку.

– Нет! НЕТ! – закричал он, но капитан отвернулся и отдал приказ отплывать.

Топор глубоко вонзился в стебель лотоса. Языки пришли в движение. «Стол Мясника» покинул Темные Воды, утянув шлюпку Галли вслед за собой.

* * *

Мартин открыл глаза. Элис сидела рядом. Его грудная клетка была похожа на вспоротый пушечным ядром орех. Она погрузила руки внутрь его тела, вытянула влажный кусочек и отправила его в рот. Затем, не мешкая ни секунды, все повторила. Она не понимала и не осознавала, что делает. Ее глаза были пусты. Элис больше не существовало. Ее поглотила слепая неутолимая жажда. Мартин хотел произнести ее имя, но мучительная агония пронзила тело.

Он не желал подобного конца. Это не любовь. Это зверство.

«Пожалуйста, – взмолился он, – пусть я сойду с ума. Пусть я сойду с ума. Пожалуйста, позволь мне сойти с ума».

* * *

Оставив за собой след из обломков «Зубов Ангела», Черный Закон устремился в распахнутый череп, внутри которого в свете заходящего солнца беспомощно трепыхались участники Пира. Абель Кобб, Томас Тикетт, дрейфующее тело Рэндалла Мейджора, уцелевшие прихожане Церкви Погребенных, Мартин и Элис. Все они погрязли в красном месиве, обращая каждый всхлип и стон боли к своему Господину. Кровоточащими телами они рисовали Его портрет; под звуки их вопящих глоток Он открывал свое око.

* * *

В заливе их поджидали Ангелы-падальщики. «Стол Мясника» появился на том самом месте, где исчез, и вздымающиеся волны столкнули шлюпку Руфуса Галли с корпусом корабля. «Возмездие» наконец нагнало их, и матросы расчехлили брезент, приводя пушки в боевую готовность. Капитан Туссен не был готов к этой встрече. Не успев смириться с потерей Тегеля и сориентироваться после перехода, он потерял несколько драгоценных секунд, глупо уставившись на вражеский корабль и на уродливое существо, которое когда-то звалось Бонни Монго, взгромоздившееся на мачте, словно адский стервятник. «Возмездие» накрыло «Мясника» полным бортовым залпом, с треском разламывая мачту, превращая паруса в решето и спутывая канаты в одну большую сеть. Пушечное ядро снесло голову стоявшему рядом матросу.

Мистер Ху схватил капитана и оттащил его в сторону, но бежать было некуда. Ангелы-падальщики сбрасывали человеческие костюмы, будто окровавленные простыни; тот, что все еще носил на себе тело кальмара, обхватил огромными щупальцами брюхо корабля и разорвал его пополам. В воду посыпались обломки, перемолотые тела матросов и собранные лотосы; спасенные Проклятые исчезали в синей глубине как тяжелые камни. Ангелы-падальщики бросились за ними, оставляя после себя бурлящую воду.

Один из них свернул к шлюпке Галли, бросаемой пенящимися волнами из стороны в сторону, и схватил железный ящик своим когтем, пробивая дыру. Прилетевший обломок рангоута врезался в Падальщика, загоняя его под воду. Ящик упал обратно в шлюпку. Галли в панике схватил весла и начал грести прочь, несмотря на усталость.

Вскоре он остановился, чтобы наблюдать, как «Стол Мясника» погружается в воду. Тут и там выжившие цеплялись за обломки брусьев и досок. Их крики перекатывались по волнам. Он не отвечал на их зов.

«Возмездие», лишившись своих чудовищных командиров, подчинялось капризам моря. Оставшиеся члены экипажа не испытывали ни малейшего желания брать командование кораблем. Гнет божественного могущества убил в них волю. От них не осталось ничего, кроме безмолвной покорности. Вскоре один из фонарей соскочил со стола и закатился в грузовой отсек. Через час пламя охватило весь корабль. Галли долго рассматривал догорающие обломки. К сумеркам их разделяли лиги, но он еще мог разобрать горящий факел, окруженный первыми ночными звездами.

Галли не умел читать созвездия. На шлюпке не было паруса. Он обессиленно сделал несколько взмахов веслом и сдался на волю судьбе: закрыл глаза, прислушался к ударам волн о корпус шлюпки, представляя, что слышит шум Темзы, бьющейся о столбы лондонского причала. Ближе к ночи он ненадолго задремал, и ему приснился шепчущий голос. Голос говорил на неизвестном языке, но порождал в голове знакомые привычные мысли. Мысли, окрашенные кровью. Мысли об убийстве. Ему снилась мать, безмолвно и неустанно раскачивающаяся в кресле в темноте маленькой квартирки. Она часто рассказывала ему историю о ведьме в черном, которая жила в дымоходе и выползала оттуда в полночь, чтобы полакомиться маленькими мальчиками. Он не знал ни материнской нежности, ни ласки. Ему снился сдержанный и суровый отец, охваченный чудовищной яростью и умерший от разрыва сердца, когда Галли был ребенком.

Яркое солнце разбудило его. Но голос продолжал шептать. Слипшимися глазами Галли всматривался в светлый яркий воздух, пока лучи поджаривали неприкрытую шею. Он звал родителей. Но вскоре опомнился и замолчал. Тогда он пнул ногой черный железный ящик, и тот перевернулся продырявленным Ангелом боком кверху. Из дыры сочился шепот. Кожа на кончиках пальцев потрескалась и обуглилась. Галли потер глаза, на руках осталась липкая кровь.

– Ты что такое? – обратился он к ящику.

Затем он вспомнил о словах Мартина: отрубленная голова монаха являлась атласом Ада. Она все повторяла свою ужасную литанию, перечисляя всевозможные ориентиры пылающих земель – Вздымающиеся Горы, Мельницы Любви, Поля Скорби; повторяла дороги путников – приспешников Ползущего Глаза и Вуайеристов, пилигримов и священников, а также всех тараканов Рая. Он не мог разобрать ни слова, но видел эти места так, будто сам в них побывал. Лига за лигой Руфус Галли слушал рассказ атласа, пока волны залива толкали его шлюпку по раскаленному воздуху к болотистым берегам Французской Луизианы.

Когда шлюпка запуталась в корнях деревьев, Галли утратил свою прежнюю форму. По всему телу расцвели опухоли и наросты – во рту, под веками, в ушах, подмышках и на шее. Шепот выжег его внутри и снаружи. Из ноздрей беспрерывным шлейфом тянулся дым. Угольки жизни догорали в сознании, пока Галли парил и ликовал над живописным кровоточащим раздольем Ада.

Со временем дерево прогниет, железный ящик исчезнет в топи, а шепот монаха затихнет на многие поколения. Но сейчас Руфус Галли распластался на дне шлюпки, чтобы болотные паразиты могли закатить грандиозное пиршество. Они принялись поедать еще живое теплое тело, и он благодарно вздохнул, укрытый ковром мух.