Тегель заговорил, и, хотя их разделяли десятки метров и шум экипажа, готовящегося к прибытию Черного Закона, Туссен слышал его слова так же ясно, как если бы их шептали ему на ухо.

– Идем со мной, Беверли.

Может, однажды он примет это предложение. Может, когда все закончится, он последует зову сердца.

Туссен перевел взгляд на приближающийся корабль, идущий с невероятной скоростью. Затем посмотрел на ангела, изо рта которого вылезали его люди, забрасывая для перевоза на корабль все, что успели собрать. Их сборы были неспешными – Черный Закон летел по волнам.

– Готовьте оружие, – приказал капитан.

* * *

Смех Элис вывел Мартина из оцепенения. Томас Тикетт тоже удивился. Пуля мистера Галли влетела в темя и застряла в мозгу, но он лежал, испуская кровавое желе на скатерть, и отказывался умирать. Мартин встал, внезапно ощутив вес красных брызг на рубашке. Он смахнул их рукой, словно крошки салфеткой.

– Элис, что происходит?

Она посмотрела на него; в ее глазах читался неподдельный восторг. За всем этим, что бы это ни было, стояла она. Почему она ничего ему не рассказала?

– Я готов, мисс Кобб. – Галли выронил ружье и начал теребить шнурки рубашки.

Абель Кобб растерянно поднялся из-за стола. Его пальцам не терпелось сомкнуться на шее Толстяка, поэтому он сделал шаг тому навстречу. Но тут вмешалась Элис: быстрым и уверенным движением она полоснула отца по огромному брюху сияющим, словно коготь, разделочным ножом. Кобб ахнул, схватив ее руку.

– Элис… – выдавил он и упал на колени под тяжестью вывалившихся кишок.

Мартину стало плохо. Он схватился за край стола, чтобы удержаться и не упасть. Потрясенный происходящим Рэндалл Мейджор не двинулся с места, но вскоре до Мартина дошло, что тот, скорее всего, был посвящен в намерения Элис и преданно ждал развязки.

– А как же Пир? – спросил Кобб, пока сгребал выскальзывающие на землю внутренности в охапку, заливаясь слезами. – Как же мой Пир?

– Вот же он, прямо у тебя в руках, – ответила Элис. – Ешь или умирай с голоду.

В ту самую секунду Мартин осознал, что самое серьезное препятствие их плану исчезло. Он посмотрел в сторону берега. Там, в бухте, «Стол Мясника» принимал на борт человеческий груз со второго корабля. Из жерла одной из пушек на правом борту, нацеленной в голову ангела, клубился дым от сигнального выстрела. Как по команде мистер Ху и кучка матросов поспешили по песку к воде, торопливо таща за собой связку лотосов. Они бежали к шлюпкам, оставленным на берегу.

Рэндалл Мейджор, молчаливо наблюдавший за всем со стороны, вдруг оживился.

– Они собираются бросить нас! Предатели!

– Думаю, вам лучше их остановить, – ответил Мартин.

В дальнейших указаниях Вирджинец не нуждался. Он вытащил из-за пояса пистолет и рванул к шлюпкам, выкрикивая ругательства. Мистер Ху обернулся. Первая шлюпка вошла в воду, а мистер Ху терпеливо ждал прибытия Мейджора.

– Элис, – сказал Мартин. – Время пришло. Идем.

Предвкушение путешествия кружило голову. Они были так близки к желаемому.

– Монах, – сказала Элис, поднимаясь на ноги.

Про монаха он успел забыть. Тот безразлично стоял у стола, не нарушая своего жуткого обета молчания. Мартин повернулся к Галли, который молча наблюдал за разыгрывающейся картиной.

– Мистер Галли! Монах! Присмотрите за монахом!

Галли в замешательстве переводил взгляд с Мартина на Элис. Он успел стянуть с себя рубашку – что, черт возьми, он собрался делать? – и стоял будто пораженный громом.

– Нет. Я не дам вам уйти. Она обещала, – сказал он, как мальчишка, лишившийся в одночасье всех своих светлых надежд.

– Что она обещала?

– Что это буду я. Что я буду Пиром. Только я. Я должен стать Пиром.

Лежавший на столе Тикетт решил уползти прочь, но руки скользили в луже крови, и он не мог найти опоры. Бо́льшая часть содержимого его головы к этому моменту уже высочилась наружу, и теперь от Томаса Тикетта не осталось ничего, кроме безмолвной агонии.

– Делайте, что говорю! – взревел Мартин.

Галли пришел в себя. Вытащив свой маленький нож, он тыкнул им в Мартина, будто пальцем.

– Я ведь предупреждал, что вам следует попридержать язык. Так что теперь я вырежу его из вашего рта.

Мартин сделал шаг назад.

– Не перечьте мне, мистер Галли.

Но Галли шагнул ближе, следуя за ножом словно за стрелкой компаса. Мартин снова отступил, но споткнулся и рухнул на землю. На мгновение ему открылся вид на изгиб черепа, заросший лозами, с которых свисали бутоны. Но потом Галли затмил весь мир своим телом. Мартин успел выкрикнуть имя Элис в последний раз, прежде чем толстые пальцы забрались в рот. Вслед за ними вошел нож. Боль пригвоздила Мартина к земле, и горло залило кровью.

* * *

– Руфус, не надо.

Слова прозвучали тихо, почти небрежно. Но тот продолжал исполнять свой кровавый замысел. Элис осторожно подошла к нему, сжимая в руке кровоточащий нож. С пляжа смутно доносились звуки перестрелки, завязавшейся между Рэндаллом Мейджором и мистером Ху с группой матросов. Они ее не волновали – Галли должен выполнить приказ, потому она сосредоточила все внимание на нем.

Однако стоило ей взглянуть в сторону монаха, как планы изменились. У стола, на котором трепыхался Тикетт, монаха больше не было. Сердце ухнуло в пятки. Без головы монаха они заплутают, и все усилия окажутся напрасными.

Черная фигура направлялась в противоположную от шлюпок сторону по мелководью, намереваясь покинуть череп ангела и, вероятно, вернуться в монастырь.

Прекрасно. Видимо, ей как мяснику Церкви Погребенных снова придется делать всю грязную работу самой. Искаженные вопли Мартина грохотали под куполом черепной коробки. Пусть попробует постоять за себя. Элис прошла мимо отца, и тот схватил ее за ногу окровавленной рукой, роняя охапку внутренностей на землю.

– Элис, – произнес Абель Кобб, – так Он придет?

Монах не успел уйти с мелководья. Справиться с ним не составило труда, но все же пришлось попотеть. Он не пытался сбежать, ведь даже не представлял, что она собиралась делать. Словно агнец на заклании. Элис вонзила нож под самое основание железного ящика. Кровь окропила лицо. Монах отшатнулся, ореол таинственности и благоговения рассеялся, когда он рухнул в воду, прижимая руки к горлу в попытках сохранить жизнь. Для удобства Элис наступила ногой на ящик, рубанула ножом по шее, и пальцы монаха попадали в воду маленькими колышками. Кровь забрызгала руки до локтей. Прибой побагровел.

Из вскрытого горла раздался высокий пронзительный свист и бритвой полоснул Элис по мозгу. Из глаз закапали кровавые капли. Она слушала язык Ада, язык своего Принца, язык самой любви и яростно продолжала пилить мягкую плоть, пока голова не отделилась от тела. Свист стих. Панель в основании ящика задвинулась, заключив все, что продолжал говорить монах, внутри. С ящиком в руках она вернулась на берег.