что осталось. Ворота снесли напрочь, одна башня весело и энергично пылала, вторая, сиротливо покосившись, держалась на честном слове. Можно сказать: заходите, кто хотите, что хотите, то берите! Везде дым, пыль, проблески пламени. И вопли! Страха, боли, злобы…

— Как думаешь, — повернула ко мне задумчивое лицо Мими, оторвавшись от апокалипсического зрелища, — Хруунг жив?

— Жив! — уверенно кивнул я, — Такие всегда выживают. Таких надо убивать собственноручно. И не просто продырявить копьём или мечём, отряхнуть ладошки и резюмировать — и так сойдет, сам помрёт. Нет, не помрёт, обязательно выживет. Таким как он, надо голову от тулова отделять, для надёжности.

— Он к нам придёт?

— Хм… Он к нам прибежит, прискачет, мой котёнок! — я посмотрел вниз, — После такого-то…

— Мда… — согласилась она.

— Улетаем, — отдал я команду икарусам.

Ни она ни я так ни разу и не выстрелили…

Хочешь крикнуть Бронзовому Самура «кто ты такой?» — спросили его — научись сражаться! Тренируйся! И Угля тренировался. Сильно тренировался. Каждый день с раннего утра и до вечера. Правда, в полдень был большой перерыв, когда можно было расслабленно полежать, ничего не делая, переварить обильный обед, или заняться чем-то. Кормили, кстати, очень сытно и вкусно. И ещё можно было есть сколько хочешь. Угля так никогда не ел в своей недолгой жизни. Хотя, как лучшему бей-стучи, жаловаться на голод ему не приходилось.

Тренировался он не один, а ещё вместе с одиннадцатью молодыми воинами хобол. Их тоже захватили в боях и притащили в эту долину. Кого-то в одном сражении, кого-то в другом, иных в третьем. Каждого по-разному, но всех избрал Господин Мо. По одному, лишь ему понятному принципу.

Тренировали их Бронзовые Самура! Процесс был насыщенный, разнообразный, тяжелый, но, как ни странно, не издевательский. Такого молодые воины у себя не припомнят. Там-то, даже в своих брадо, зачастую, если покажут пару приёмов старшие «товарищи», так в сто раз больше получишь пинков, оскорблений и дебильных шуточек.

А тут всё совсем по-другому. Бронзовые Самура, Угля боялся признаться даже самому себе, были воинами, которым хотелось подражать. Равняться на них, стать такими, как они. Идеалом юношеских представлений, о настоящих воинах-хобол, следующих Кодексу. Они были суровы, справедливы, требовательны, и тем не менее — доброжелательны. От такого коктейля мозг Угля просто взрывался. И не только у него.

Бронзовые Самура снимали доспехи только поздно вечером, перед самым сном. А с раннего утра — опять в них, что уж говорить о тренировках. Но Угля и другие воины признавали, что имей они возможность носить такую прелесть, они бы вообще в доспехах спали.

Их и самих, Бронзовых Самура, частенько тренировали мио и даже сам Господин Мо. Постоянно присутствовал на занятиях гигант Бобо, прилежно отрабатывал приёмы и связки своим огромным мечём. Иногда он брал в руки что-нибудь из тренировочного вооружения и колошматил всех вместе и по отдельности! Не Угля и молодых, слава Ушедшим, а мио, Самура и Господина Мо! И они его колотили, да! Ужасное и завораживающее зрелище, одно восхищение и только. И осознание, как далёк он от того, чтобы крикнуть хотя бы кому-то из Самура: «Кто ты такой!».

Был ещё один воин, хорошо известный многим, дважды падший фулюль Ктуц. Он являлся как бы промежуточным звеном между Самура и их группой. Ктуца не столько тренировали сами Самура, сколько он тренировался вместе с ними. Да ещё основательно присматривал за Угля со товарищи. Если смотреть не предвзято, Ктуц был равен Бронзовым Самура в воинской выучке, как минимум, а в чём-то их и превосходил. Вот только доспеха у него не было. Вполне возможно, что только пока…

Господин Мо бывал на тренировках нечасто и недолго. Гораздо чаще он приходил вечером, садился вместе со всеми возле большого костра, много говорил, рассказывал сам и расспрашивал других. Бывало, что самого Угля и остальных молодых воинов.

Много интересного поведал Господин Мо. О разумных и их традициях, о мире и мировоззрении, о правильных, с его точки зрения, поступках. И о поступках неправильных. О воинском пути, о долге и чести, о таком понятии, как служение… Кому, почему и для чего. Он говорил интересно, понятно, красочно. Его хотелось слушать и со многим соглашаться. Угля и остальные слушали и не сразу, постепенно, соглашались… Очень быстро ушли из молодых воинов робость и излишний мандраж в разговорах не только с Господином Мо, но и с остальными. Перестали пугать и вызывать дрожь Звери Призыва, всегда маячившие где-то недалеко.

Однажды вечером Господин Мо обратился к Угля…

— А что малой, не настучишь ли чего-то бравурного под настроение? — и кивнул на барабан в его руках.

Угля всегда ходил, сидел и даже иногда лежал с ним в охапку, если не был занят чем-то другим. Барабан отваги дарил ему уверенность и решимость, успокаивал. Он часто, сам особо не осознавая, пальцами, практически неслышно, выстукивал всяческие боевые ритмы.

— Ни, — вздохнул Угля тогда тяжело, — Барабан отваги подай голос, когда бей особый колотушка. Просто бей палка, кулак, мало-много другая чего, всё плохо. Голос нада колотушка… Свой колотушка, к свой барабан. Чужой колотушка тоже плохо….

— Из чего колотушку делают?

— Кость самый храбрый воин — хорошо. Могучий монстра, смелый, сильный — хорошо. Мага-камень — совсем хорошо. Шаман делай узор, бормочи, дух воздуха прячь в колотушка, колотушка совсем-совсем очень хорошо!

Ничего не сказал Господин Мо. А через некоторое время, однажды вечером, он принёс к большому костру ещё два барабана отваги, взятых как боевые трофеи. Немного разного размера и формы. И голос у них соответственно был разный, это Угля точно знал.

— Ну-ка, малой, — обратился Господин Мо к Угля, — дай-ка сюда свою погремуху.

И кивнул на барабан в его руках. Ну и как тут не отдать? Хотя сердечко тревожно застучало.

— Так-так… Ага-ага… — тихо бормотал Господин Мо, пристраивая барабаны возле себя и задумчиво ударяя в упругую мембрану пальцами.

Прислушавшись к голосу, он пару раз поменял их местами. Потом достал из кошеля колотушки — странного вида и сразу две. Это были очень удивительные колотушки, да. Во-первых, не такие большие, как обычно они бывают, во-вторых, чуть длиннее, а, самое главное, шары-бей на концах ручек — из магических камней. Больших и совершенно круглых! Отполированных до абсолютного сияния. Как узнал потом Угля, то были драгоценные аквамарины.

Сами палки ручек тоже весьма непростые, кость или рог, да ещё покрытые замысловатой резьбой. А ещё эта кость была не примотана к шарам, не приклеена, вставлена, или ещё как, а прямо врастала в магокамни. Угля