«Я не о том, Дима, — вздохнул Борис. — Поставь себя на место этой Сафроновой. Игиги, корпорации, деньги, влияние… Для нее вы все можете быть замазаны в смерти ее сына. Даже если она не подозревает именно тебя, то как минимум все равно осторожничает. А ну как и ее уберут, если она примется копать под этот ваш «Рускосмос»?»

Напарник раздухарился не на шутку, и я, честно признаться, был обескуражен внезапно вылившейся из него желчью. Вот вроде бы говорил он сейчас правильные вещи… И все-таки я с ним не был согласен. Да, в мире полно несправедливости. Я тоже слышал о продажных прокурорах вроде Абырова, о вороватых армейских офицерах и даже об ученых, не гнушавшихся ставить опыты на людях. Но говорить так обо всех…

«Игиг Лиловый Кролик, бывший бандит, погиб, вытаскивая детей во время нападения Гидры на Домодедово, — сказал я. — Хотя ему был дан приказ отходить…»

«Ты прав… Вот таких людей или игигов нужно помнить, и неважно, кем они были раньше, — тихо сказал напарник. — Наверно, зря я всех под одну гребенку. Вы действительно не так уж и сильно отличаетесь от людей. Одни спасают, другие убивают, третьи прикрывают… И как понять, кто есть кто?»

«Представляю, какая каша творится в голове у этой Ирины, если она обо всем таком думает, — потер я лоб. — Неудивительно, что она не спешит открываться, но ладно… Лучше вернемся к нашему делу, пока не стало слишком поздно».

«Это правильно, — тут же подхватил Горин. — Я думаю, нам стоит остановиться на версии, что неизвестный менталист зачем-то убрал людей Ящерицы. И подал тебе несколько сигналов. Мне кажется, нам стоит готовиться…»

Он не успел договорить, потому что мы оба увидели, как к воротам кладбища подходит Нюхач. В своем светлом клетчатом костюме и маске игига. Мы с ним фактически чуть не столкнулись в арке, и он проворно отскочил в самый последний момент. Явно узнав молодого графа Стрижевского, он извинился за неловкость, зачем-то втянул носом воздух и скрылся на территории погоста.

«А этому здесь что надо? — Горин, как и я, был сбит с толку. — Сегодня разве день поминовения усопших?»

«Вряд ли бы он пришел на могилу родных как игиг, — возразил я. — Это же верный способ раскрыть свою личность. Я почему и снимал костюм, чтобы побывать здесь как Дмитрий Стрижевский».

«Жаль, что это не поможет тебе избежать обвинений в прогуле, — покачал головой Горин. — Ты ведь сейчас не понесешься во весь опор к филиалу в образе юного графа?»

«У нас нет жесткого графика, — улыбнулся я. — Мы же не офисные клерки, а игиги. И я не задание прогуливаю, а максимум тренировку на полигоне. Да и то Фортуна в курсе, без меня не начнут».

«Ладно, уговорил, — отмахнулся Борис. — Нюхач вон тоже прогуливает. Или…»

«Я думаю, он собирается говорить с Ириной, — предположил я. — Он же ведет это дело вместе с полицией».

«Неудачный он выбрал момент, — Горин скривился. — Мы, конечно, тоже с тобой на нее насели, спору нет. Но этот носатый на кладбище с потерпевшей собрался беседовать. Есть же какие-то рамки все-таки…»

«Погоди-ка, — каждый раз после посещения могилы сестренки я словно бы забывал, что я самый быстрый игиг в Торжке, и шел медленным прогулочным шагом. А сейчас и вовсе застыл под аркой, запоздало соображая. — Все-таки это странно… Ты правильно сказал, что я не полицейский. Но к Нюхачу это тоже относится — он просто ищейка, игиг с феноменальным обонянием. Он не проводит допросы».

«Думаешь, тут что-то другое?»

«Надеюсь, что ошибаюсь. Но не нравится мне эта его прогулка по кладбищу».

«А ведь есть в этом что-то… — задумался Горин. — Ты прав, в костюме игига ему нет смысла приходить на могилы родных. А допрашивать он никого не может… Не исключено, что все это профанация с нашей стороны, однако лучше сделать и жалеть…»

«Чем не сделать, и жалеть», — подхватил я.

Ноги сами развернули меня обратно к могилам. Я чувствовал, будто что-то и вправду было не так, но не мог понять, что именно. Подумаешь, Нюхач решил самостоятельно опросить потерпевшую…

«А с другой стороны, он спокойно и даже официально мог это сделать раньше», — вновь уже по привычке подхватил мою мысль Горин.

«Но не сделал».

Ирина Сафронова стояла у двух свежих могил и, судя по всему, не замечала ничего вокруг. Ничего и никого — того же Нюхача, который описав круг, двинулся дальше. Я шел за ним следом, но так, чтобы не привлекать внимания. И если что — какое ему дело до молодого аристократа, гуляющего по кладбищу? Решил вдруг вернуться, так это мое дело.

Чем дальше уходил Нюхач, тем сильнее во мне росла уверенность, что я не просто так почуял неладное. Как иронично вышло… Вот только, кажется, я ошибся в одной важной детали. Игиг-ищейка целенаправленно шел не к Сафроновой, а в сторону могилы моей сестры. И если поначалу во мне еще тлела надежда, что он пройдет мимо, то теперь она растаяла без следа.

Нюхач встал перед памятником с улыбающейся Олей, и я почувствовал, что мои кулаки сжались. Настолько, что стало больно, а Горин в моей голове настоятельно посоветовал успокоиться.

«Не делай глупостей, — говорил он. — Это еще ничего не значит… Пока».

Я подошел ближе и встал рядом. Нюхач повернулся и уставился на меня. Мутным, усталым взором — как будто сделал что-то такое, на что уже не рассчитывал. Или в чем разочаровался.

— Дмитрий Александрович? — натянуто улыбнулся он. — Что же вы так… неосторожно.

— Вы о чем, простите? — ледяным тоном осведомился я и затем проследил взглядом туда, куда указал Нюхач.

На могильной плите у подножия памятника лежала оставленная мной пирамидка. Та самая, которую я вновь подарил сестренке, почувствовав грандиозное облегчение. Дешевая безделушка, обладающая безграничной ценностью для моей маленькой Оли…

Нюхач протянул руку к пирамидке, и я, забыв о предосторожностях, мгновенно ускорился, чтобы перехватить ее. Быстро. Слишком быстро для обычного человека.

— Спринтер, — покивал ищейка, увидев, что талисман уже оказался зажатым в моей ладони. — Впрочем, я и так почувствовал твой запах. Значит, ты и вправду граф Стрижевский, теперь нет никаких сомнений…

— Вы правы, — я продолжил играть спесивого молодого аристократа. — Я — граф Стрижевский, и вы сейчас находитесь на могиле моей младшей сестры. Попрошу вас покинуть ее последнее пристанище и не осквернять его своим присутствием. В противном случае…

«Хорошо, — шептал на границе сознания Горин. — Не обвиняй его! Изображай ярость, тем более что это почти правда! Пусть он сам скажет, что рвется у него изнутри. Я его не так много видел, но он на грани, это очевидно!»

— Не поможет тебе «Защита», Дима, — лицо Нюхача перекосило судорогой, и с учетом маски это выглядело довольно жутко. — Ни тебе, ни кому-то еще…

— Ты о чем? — я перестал скрываться. Не мое это, да и сдерживаться уже просто не было сил. — Какого Кингу ты забыл здесь? Что тебе надо?!