даже не могу помочь тебе сделать твою жизнь счастливее? — продолжая разговор с Эвелиной, воскликнул Кринцианс.

— Пусть моя семья и не идеальна, но это моя семья, и когда-нибудь я смогу достучаться до их сердец сама. И потом, ты итак помогаешь мне. Ты приносишь радость в мою жизнь. И это забавное существо, которое ты создал…, - запнулась девушка.

— Арх, — хором ответили мы с Кринциансом, но меня, конечно, никто не услышал.

— Да, арх. Он тоже приносит столько радости. Как другим Творцам, так и мне, — произнесла она, после чего из кармана парня высунулась белая лисья мордашка. Осторожно оглядевшись, лис покинул свое укрытие и прыгнул на грудь к Эвелине.

И хотя я узнала этот наглый нос, что-то в его облике было мне непривычно. Ну конечно! Четыре пушистых уха удивительным образом умещались у него на голове.

— Только жаль, что он не говорит, — глядя на арха, продолжала говорить девушка, — он мог бы стать отличным собеседником.

— Я еще поработаю над ним, — улыбнулся парень, — и когда-нибудь я смогу сделать арха и для не-Творца, для тебя».

Внезапно они стали исчезать на моих глазах, и видение стало покрываться серой дымкой.

— Ты нарочно сделала это! Отключиться посреди такой важной мысли! Аня, я хотел сказать, что семья Кэвина…

— И есть его боль, — договорила я, с удивлением обнаружив, что снова нахожусь в настоящем.

— Это нечестно. Что бы ты сейчас ни узнала в своем видении, что позволило тебе придти к этому выводу, я первый понял это!

— В моем видении ты мне нравился больше, — задумчиво взглянув на арха, произнесла я.

— Да? Ты видела меня? Каким я был? — мгновенно разволновался он.

— Ты не умел разговаривать.

— Оу, — притих лис на мгновение, — это как же было тебе одиноко тогда.

Проигнорировав слова арха, я вытащила семейную фотографию из найденного в шкафу фотоальбома.

— Боль Кэвина была одна на оба перерождения. Как отголосок проклятия, которым Эвелина наделила Творцов.

— Но что с остальными загадками? Тело и сердце. Потому что я надеюсь, что это все же загадки. Вламываться в фамильный склеп и…. Нет, даже мысли об этом кажутся мне дикими.

Кэвин Критч был удивительным человеком. Но так говорят всегда, когда хотят показать, будто бы знали человека, а не мимо проходили. Но он был таким, действительно бы. Вот только был удивительным лишь для меня. Первое время, когда он был лишь руководителем компании, в которой я работала, он был посторонним человеком, чужим, но удивительным был и тогда. Терпеливый ко всем причудам сотрудников, он казался таким настоящим и полным жизни, но недосягаемым для меня. Узнавая в дальнейшем его лучше, я увидела, что эта жизненная энергия искала выход во многих направлениях. Он хотел изучать мир, узнавать новых людей, покорять неизведанные глубины океана. Хотел создать что-то новое, чем можно было бы гордиться, и разделить радость с близкими. Попробовать себя в спорте, кататься на сноуборде или лыжах, но не отказываться и от виртуальной реальности, проходя снова любимые игры на компьютере или приставке. Отстаивать справедливость и надеяться только на свои силы, неведомым для меня образом зная, что и как нужно сделать, чтобы добиться желаемого. Все это он хотел, все это он делал. Все это — его здешняя жизнь, то, что составляло его сущность в определенной степени.

Но как отразить целую жизнь в одной вещи?

Но ответ на этот вопрос, к счастью, я смогла найти удивительно быстро, пробежав глазами по книжному стеллажу. Его смартфон! Все планы, все друзья, память обо всех примечательных событиях в его жизни, — все в нем. Что, как не этот мини-компьютер отражает все его интересы?

— Так, тело у нас есть. Но насчет сердца у меня все так же нет идей, — убрав в карман второй найденный артефакт, озвучила я свои мысли.

— Ты серьезно? — удивленно спросил лис, — это же самое простое.

— Простое? Сердце человека — это весьма сложная составляющая, — не согласилась я.

— Вот тут ты меня не опередишь, я догадался первым! Сердце Кэвина уже давно не загадка для тебя, ведь ты его сердце.

И вновь перед моими глазами возник образ Эвелины. Но туман уже не затемнял мой разум. Изо всех отдаленных закоулков моей памяти стали появляться отдельные фрагменты моей прошлой жизни и соединяться в осмысленную полную картину.

Как я родилась первый раз. Кажется, человечество в нашем мире тогда только начало становиться разумным.

Моя первая тысяча лет, которая окончилась недолгим отсутствием на десяток лет. Одинокие годы. Мы становились мудрее так же медленно, как и обычные люди, но зато мы жили дольше.

В свою следующую тысячу лет мы, наконец, осознали, как важны человеческое общение и родственные узы. Мы стали осторожнее помогать людям, осознавая последствия нашего вмешательства.

Третье тысячелетие. У нас уже были лучшие друзья, крепкие семьи. Иногда Творцы влюблялись в людей, и тогда Творец становился смертным. На одно перерождение, с надеждой, что влюбленные встретятся в следующей жизни. И порой это действительно случалось. Но чаще всего люди предавали чувства Творца, и тот долго еще приходил потом в себя.

Четвертая тысяча лет. Технический прогресс в нашем мире не происходил, потому что люди жили в гармонии с миром, и мы следили за тем, чтобы ничто не навредило ему.

Конец четвертого тысячелетия. Я встретил Эвелину.

Влюбился впервые за четыре тысячи лет, встретив ее в небольшом селении изобретателей. Была ли это любовь с первого взгляда? Нет, увы. И хотя она была интересна для меня с самого его появления на свет, но разве мог я даже подумать тогда, что мы можем когда-либо быть вместе? Я знал ее родителей, я знал ее прародителей, и ее поколение было лишь одним из многих, которые быстро проходили перед моими глазами. Но каждый следующий день я думал о ней все больше, и наше общение становилось все более важным для нас.

Так все и началось.

Но в скором времени и закончилось.

Но сердце Эвелина отдала Кринциансу.

— Я наконец-то вернула свою память полностью, — ошеломленно произнесла я, вернувшись мыслями в настоящее.

— Ты стала мудрее? Терпеливее? Приятнее? — запрыгал передо мною арх, силясь заглянуть в мои глаза.

— Тело мое, характер мой. Все логично? — терпеливо посмотрела я на лиса.

— Разочарование мое можно сравнить лишь с опустевшей банкой из-под мороженного, — произнес он и запрыгнул в сумку, — ну что, отправляемся в путь.

— Куда?

— Артефакт, отражающий чувства Кэвина к тебе — это кольцо, которое он хотел тебе подарить.

— Ну конечно! Тогда прямо сейчас и достану его, — обрадовано воскликнула я, обшаривая карманы.

— Что ты