Она выглядела совсем не светски, а как-то наспех. Официальный наряд ученицы Магической академии: бело-чёрное платье с серебристым кантом, лакированные туфельки на низком каблучке, тонкие колготки, атласные перчатки и аккуратный галстук. Но! Плиссированная юбка испачкана и мятая, на рубашке не хватает нескольких пуговиц, рукава болтаются на разной высоте, галстук завязан как попало. И туфли не блестят, и волосы взъерошены и наскоро убраны в хвост, под ногтями грязь и они обкусаны, лицо без макияжа, словом — не причёсанная, не умытая, распоясанная девица! И как её вообще пустили?

— Отвела глаза по старинке. Устроила шум и прошмыгнула, никто и не увидел, — словно читая мой недоумённый осмотр, с усмешкой выдала она. — Но ты же теперь как в неприступной крепости живёшь, никак иначе до тебя не доберёшься. Столько писем посылала и записок, и служанок твоих отлавливала, платила, чтобы хоть весточку передали — а по глазам вижу, ничего не получала. В изоляции тебя держат. Как и меня, — она брезгливо сморщилась и передёрнула плечами. А после выглянула осторожно из-за ширмы. — Так и есть, уже ищут.

— Здесь король, Маля, — сказала в меру громко, отмечая присутствие над нашими головами невидимых нитей нориуса. Я помахала им, и они сжались, признавая слежку. — Всё, что скажешь, король услышит.

Девушка вздрогнула, заозиралась по сторонам, было струхнула, но вновь завелась юлой и сказала прямо:

— Где мой отец? Какого морвиуса эта проклятая коряга по имени Свентр вдруг стал распоряжаться в академии и приказы вздумал отдавать? Сослать решил на Лясские болота изучать легендарных нимф, которых вот уже четыреста лет никто не видел! Дескать пора и о дипломе задуматься и почему бы не сейчас! Ну не гад ли? Мстительная падла! — выплеснулась детская обида, за которой скрывалась нешуточная тревога. — Папка ни за что бы туда не сослал! Нет, он всегда говорил, что отправит куда подальше от реторт и пробирок с зельями, но это фигура речи, а не указ к действию! — она замолчала. Рыжий хвост на голове, вставший от горячности слов, поник, и девушка, обиженно прикусив губу, тяжело вздохнула. — Где мой папа, Сэл? Ты же всё время с королём, наверняка знаешь. Я слышала о какой-то экспедиции, но отец уехал, не объяснив куда!

И я требовательно уставилась на спустившуюся вниз щупальцу нориуса. Что я должна сказать девушке? Солгать? Ну уж дудки! И я выложила всё как на духу, подбирая слова и отмахиваясь ариусом от возмущённого нориуса. А когда закончила, за ширмой возник Никлос, вставший напротив помертвевшей Амалии.

— Сэл, всё, о чём просил, — помолчать один день! — со злой укоризной заявил он, а я вздёрнула с вызовом бровь и качнула головой. Амалия моя подруга, я ни за что не стану ей лгать. И Ник понял это по моим глазам, и устало выдохнул скопившееся напряжение, а после принёс ей соболезнования.

Девушка, осознав правдивость слов, реальность случившегося, задрожала как осиновый листочек. Вокруг неё взмыли разноцветные светящиеся шарики и полопались чёрными кляксами. Она заплакала. Я осторожно притянула её к себе, чтобы Амалия могла спрятать злые слёзы, а Никлос скрипнул зубами, сжимая кулаки. Томара он считал своим другом. Я видела, что ему тяжело принять его смерть.

Но не потерю Артана…

Маля запричитала:

— Папка… сволочь такая, я же любила тебя, какого демона саблезубого ты вздумал помереть в расцвете лет, да ещё так гадко?! — глотая окончания слов и шмыгая носом, говорила она, а потом отстранилась, внимательно посмотрела в глаза, прозрела и воскликнула вполголоса. — И Арта тоже нет… О, святая Клэрия, как ты справляешься с этим? Папа долго изучал слияние, он говорил, что эта сила мощнее связи ариуса и нориуса… да что же это за проклятье такое…

Я аккуратно высвободилась из объятий. Ник тянется ко мне, чтобы поддержать, но и тут я уворачиваюсь, качая головой. Соберись, не дай волю слезам, тебе ещё в зал выходить, людей радовать своим видом.

— Амалия, как закончится Равноденствие, поедешь со мной в Сатуральскую долину? Всё равно нам здесь делать нечего, а нам обеим нужна поддержка друга.

Король будто споткнулся. От моих слов насупился, и это убедило Амалию тотчас согласиться. Она догадалась, кто держал её в неведении. И затаила обиду. Рыжие кудряшки взметнулись вверх, неунывающая особа заулыбалась, пряча поглубже боль, и устроила нам золотистое возвращение в зал. Грянула новая музыка и мы, как невольные танцоры, ворвались в центр зала, кружа первый танец. В глазах ведьмочки — печаль и грусть, мои — переполнены тоской, а королевские — темны и красны, в них отражается нориус.

* * *

Когда остановилась музыка, я тотчас высвободилась, хотя король притягивал ближе, нарушая рамки дозволенного, держа руку на талии, мягко сжимая пальцами мои пальцы, сокращая дистанцию до минимума, позволяя себе то, от чего иных ждали бы пересуды и осуждение. Но он король, а я его подопечная. Не единожды за вечер слышала обсуждения вполголоса о пропаже Артана, о странной экспедиции, об отсутствии Богарта и не в пример себе смурного и обеспокоенного Акроша. Слухи ходили толпами. Самые фантастические и нелепые, но над ними звучало противное: «Очаровательная пара! Какой горячий танец! Такая страсть! Такая нежность! Настоящая любовь!» Все будто позабыли, что я замужем, а король о рамках приличия.

Вот и пришлось бежать и прятаться, опять уворачиваясь от липкости высшего света. О, святая Клэрия, ведь я и правда раньше видела всё иначе! Мне казалось, аристократия — это возвышенные, холодные, чопорные ледышки, живущие по писанным правилам и ходящие по линейкам. Нет, на самом деле, это кипящий котёл завистников и любопытствующих, мечтающих с ногами залезть в чужую личную жизнь. И осуждающие, осуждающие, осуждающие…

Я как-то умудрилась ни в кого не врезаться по пути к фуршетной зоне, ограждённой от основной высокими тяжёлыми шторами, гасящими звуки оркестра. Мне повезло, Никлоса от меня отвлекла Анка, вовремя утащившая его в очередной танцевальный круг. Она играла роль развязной красотки, которой всё по плечу, но было видно — и её в помоях искупали.

Ненавижу это место.

А может это просто я такая? Озлобленная и уставшая, и мечтающая только о спокойствии и возвращении домой? Ведь на самом деле люди не такие. Здесь полно настоящих живых лиц, искренне получающих удовольствие от танцев и музыки, и представлений. Они упиваются праздником и щедро делятся наслаждением с остальными. Только мне всё видится в чёрном цвете.

Подхватив с подноса официанта бокал шипучки, подыскала свободный диванчик в одной из скрытых ниш и уединилась, надеясь, что никто не нарушит мой покой. Где-то через полчаса предстоит устроить эффектный танец ариуса. Винелия успела поделиться парочкой идей, как лучше устроить представление перед финальной речью белой драконицы. Красивые слова Винелия сама написала и перед началом бала передала мне, чтобы я как-то умудрилась выучить её до выступления. Разумеется, она сказала, что я могу говорить что захочу, но было ясно, что от текста лучше не отступать. Любое неточное слово способно быть неправильно интерпретировано, а я уже несколько раз совершала ошибки, за которые приходилось расплачиваться другим.