Чтобы понять истинную натуру доктора Йозефа Геббельса, необходимо было понаблюдать за его поведением в узком кругу. В разговоре благодаря своему острому уму он мгновенно ухватывал самую суть. Однако, как кажется мне сегодня, он все же совершил ошибку, считая, что противник будет извлекать такие же выводы, как и он сам.

Так, уже в 1945 году, когда Германия потеряла Силезию с ее промышленным потенциалом, что явилось для рейха тяжелым, если не смертельным, ударом, Геббельс считал, что Англия воспримет это как общую европейскую неудачу. Ведь если смотреть в будущее, то для Британской империи не могло быть безразличным то обстоятельство, что силезский экономический потенциал станет эксплуатироваться исключительно только Востоком. Поэтому Геббельс верил, что подобная экономическая и военная потеря Германии может открыть новые политические возможности в отношении Англии.

Осенью 1944 года я ехал в курьерском поезде с одним один обер-лейтенантом вермахта, адъютантом Геббельса, который поведал мне небольшую, но весьма показательную историю.

На одном совместном приеме военных и политических деятелей некий высокопоставленный генерал задал Геббельсу ироничный вопрос:

— Как вы, господин министр, намереваетесь выиграть вашу войну?

Министр пропаганды, с присущим ему народным юмором, который придавал его языку особую остроту, ответил молниеносно:

— Это неправильно, господин генерал, что вы задаете подобный вопрос именно мне. Я бы лучше адресовал вопрос вам: «Когда вы, господин генерал, начнете при помощи ваших солдат выигрывать вашу войну?» Лично у меня вызывает большое беспокойство то обстоятельство, что у нас есть такие генералы, которые пребывают в заблуждении, что эта война не их война.

Мое короткое знакомство с доктором Геббельсом привело к тому, что он в дальнейшем стал переправлять мне всю корреспонденцию, отправлявшуюся на номер полевой почты 80000. На этот номер любой немец мог написать свои пожелания или идеи. Для многих неизвестных изобретателей это был единственный путь довести их до соответствующих служб. Я часами, когда позволяло время, просиживал над этими письмами и почерпнул из них много интересных мыслей, а некоторые предложения мною были претворены в жизнь.

Кризис режима Виши[164]. — «Волк лает». — Обер-лейтенант фон Фелькерзам. — 502-й егерский батальон. — Области применения. — Специальное оружие. — Боевые пловцы. — Малые боевые части ВМС. — Одноместная торпеда «Негер»[165]. — Плацдарм Анцио. — Атакующий в малом. — Признаки вторжения. — Непонимание штабного офицера. — Ханна Райч[166]. — Самопожертвование? — Комплектация «Фау-1». — Идея воплощается в жизнь. — Фельдмаршал Мильх[167] говорит «да». — Обхитренная бюрократия. — Одна женщина осмелилась на это. — «Все отлично!» — Слишком поздно. — Шелленберг как наследник Канариса

Совершенствованию структуры своей части особого назначения я смог посвятить не более пяти недель, начиная с середины октября и до конца ноября 1943 года — из главной ставки фюрера пришел приказ срочно выдвинуться в Париж вместе с одной из своих рот и доложить о своем прибытии генералу Обергу[168], высшему руководителю СС и полицейских сил во Франции. Дальнейшие инструкции я должен был получить у него.

Там мне сообщили, что случился очередной кризис правительства Виши. Вполне вероятно, как мне объяснили, маршал Петэн[169], чья резиденция находилась в Южной Франции, связался с генералом де Голлем[170].

— Есть основания полагать, что этот древний маршал Петэн либо добровольно, либо под давлением собирается покинуть французское правительство в изгнании Виши и отправиться в Северную Африку, находящуюся, как известно, в руках союзников, — сказали мне. — Этому следует во что бы то ни стало помешать.

Мне предписывалось предотвратить бегство Петэна и, если того потребует обстановка, перевезти маршала и все его правительство на север в район Парижа. Операция должна была проводиться под придуманным в главной ставке фюрера девизом: «Волк лает».

После определенных усилий для осуществления плана операции я смог-таки выбить в штабе командующего германскими войсками во Франции необходимые подразделения, а именно две роты из состава новой танковой дивизии СС «Хоэнштауфен»[171] и два батальона полиции порядка[172]. Причем за работу последних ответственным был назначен целый полицейский генерал. Открыто действовать предписывалось именно этим батальонам, свою же роту и две роты регулярных войск в качестве резерва готовности я расположил севернее Виши[173], на небольшом аэродроме.