В голове у него загудело, когда по шлему скользнул удар чужого меча. Взбешенный, он зарычал и сумел пробить защиту шотландского рыцаря, вонзив свой меч в щель его шлема. Когда он с усилием выдернул его оттуда, из забрала врага ударила струя черной крови. Шотландец обмяк в седле, а Сигрейв понял, что его отряд попал в окружение. На флангах скотты пробивали бреши в рядах англичан, стремясь зайти им в тыл. Два крыла противника уже отделились от общей схватки и устремились к пехотинцам, выкашивая их, как сухую траву. Другие направили своих коней к дороге, где, сбившись в кучу, остановились повозки.

Прежде чем Сигрейв успел выкрикнуть команду своим людям, его атаковал очередной шотландец, заставляя парировать удар. Лорд-наместник дрался, уже понимая, что проиграл. Сквозь мельтешение мечей и щитов он разглядел в рядах шотландцев настоящего гиганта в синей накидке поверх черной вороненой брони. Сидя верхом на мощном жеребце, он орудовал огромным топором. Колосс врубился в ряды кавалерии Сигрейва, словно косарь на поле. Рядом с Сигрейвом в фонтане крови и внутренностей опрокинулся на землю еще один из его соотечественников, и в поле зрения лорда-наместника попала красная ткань. Это над полем боя еще выше взлетел баннер Рыжих Коминов. Воинственные вопли скоттов стали громче в предчувствии победы, а крики боли умирающих англичан звучали все чаще. Сигрейв в отчаянии направил своего коня к мужчине в черной накидке и шлеме с плюмажем, который сражался под этим знаменем. Уверенный в том, что это и есть сам Комин, Сигрейв отбил в сторону меч одного из противников, вставших у него на пути, ударил щитом в лицо другого, а потом еле успел подставить его под удар топора, отчего плечо у него занемело до самого локтя, а щит разлетелся на куски.

Он был уже совсем рядом, настолько близко, что видел под козырьком шлема Комина взмокшие пряди темных волос. Предводитель мятежников выкрикивал команды окружающим его скоттам. Он не видел Сигрейва. Слыша, как шумит в ушах кровь, лорд-наместник атаковал его сбоку. И тут его самого потряс удар, словно в него угодил камень из катапульты. Удар пришелся в спину и был таким сильным, что отозвался натужной болью в костях. Отброшенный вперед, Сигрейв ударился животом о высокую луку седла, и меч выскользнул из его онемевших пальцев. Он даже не успел выпрямиться, когда на него обрушился новый удар, на сей раз вызвавший жгучую боль в боку, там, где вражеский меч пропорол кольчугу. Он соскользнул с седла под копыта коня, туда, где лежали умирающие, и в это время над головой у него заревел рог.

Джон Комин сорвал с головы шлем, и в уши ему ударил хриплый рев рогов. Его люди трубили победу, а последние уцелевшие англичане удирали от них во все лопатки. Смахивая с лица пот, судорожно хватая воздух пересохшим ртом, Комин обвел взглядом истоптанное поле. Повсюду валялись трупы, и снег побурел от крови людей и лошадей. Тут и там среди павших виднелись раненые, которые обращались с мольбами о помощи к свинцовому небу. Уцелевшие англичане бежали с поля брани, но надежды спастись у них не было, поскольку путь к отступлению им отрезала большая группа скоттов, собравшихся вокруг повозок на дороге, за которой виднелась река. Кое-кто из англичан пустил своих коней к кромке леса, но за ними уже устремились в погоню шотландские рыцари, быстро настигая беглецов. Остальные бросали оружие и поднимали руки, сдаваясь. Комина охватило торжество.

— Сэр!

Обернувшись, он увидел, что к нему подъезжает Дунгал Макдуалл. Красный геральдический щит на накидке капитана, забрызганный кровью, пылал у него на груди. Взгляд Комина метнулся мимо Макдуалла к двум воинам из Галлоуэя, которые волочили кого-то за собой по снегу. За пленником оставался широкий кровавый след из раны в боку, ясно видимой через порванную кольчугу и торчащую подкладку гамбезона.

— Он говорит, что командовал этим отрядом, — доложил Макдуалл, останавливаясь перед Комином и оглядываясь на пленника. — Я свалил его с седла, когда понял, что он пробивается к вам. Мои люди вытащил его из-под лошади. Он попросил пощады.

Лицо пленника блестело от пота. Веки его затрепетали и открылись. Когда же он заговорил, голос его прозвучал еле слышным шепотом:

— Меня зовут сэр Джон Сигрейв. Как лорд-наместник Шотландии, назначенный властью короля Эдуарда, я прошу милосердия для себя и своих людей.

— Я не признаю власти вашего сюзерена, — отозвался Комин, успокаивая своего жеребца, который нервно покусывал мундштук. — Вы и ваши люди — злоумышленники, вторгшиеся в наши владения.

Сигрейв оскалил окровавленные зубы, но от боли или гнева, Комин не понял.

— Я знаю вас, Джон Комин, — выдохнул он. — Вы с вашим отцом преклоняли колени перед королем Эдуардом. Принесли ему клятву верности. Вы женились на его двоюродной сестре и сражались под его знаменем во Франции. И вы же восстали против него. Совершили измену!

— Нас обманом заставили принести ему клятву верности, — парировал Комин, вонзая каблуки в бока своего коня и заставляя того подступить к Сигрейву вплотную. — Он обещал вернуть нам наши свободы после коронации нового сюзерена. Он солгал. Не успел Джон Баллиол взойти на престол, как Эдуард отказался от своих слов. И теперь мы защищаем свои права мечом.

— Мечи вам понадобятся, — прохрипел Сигрейв, — когда летом король придет по ваши души.

Макдуалл шагнул к раненому, поднимая меч.

— Прикончить его, сэр?

— Нет. Свяжи его. Мы возьмем его и уцелевших рыцарей в плен. Выкуп, который за них заплатят, поможет мне снарядить войско.

Капитан жестом приказал своим людям унести Сигрейва.

— А что делать с остальными, сэр? — спросил он, глядя на поле, где среди тел своих павших товарищей стояли на коленях пехотинцы, лучники и оруженосцы, бросив оружие и подняв руки.

— Собери их снаряжение. И всех лошадей, которые не ранены. — Когда Макдуалл кивнул и повернулся, собираясь уходить, Комин добавил: — Твои люди могут первыми поживиться провиантом и вином из повозок. Но все ценное принесешь мне.

Уцелевших английских рыцарей — выжила едва ли половина, причем некоторые были ранены настолько серьезно, что вряд ли увидят закат, — согнали в кучу и связали. Скотты бродили по полю боя, отбирая у мертвых оружие, кошели и кольчуги. Другие оказывали помощь раненым товарищам, перевязывая их обрывками рубашек, предлагая вино из мехов или слова утешения и молитвы тем, кто готов был шагнуть за край.

Люди из Галлоуэя окружили шесть фургонов, земля вокруг которых стала скользкой от крови зарубленных возниц и лучников. Увидев, что им предоставлены привилегии, остальные скотты немного поворчали, но воины, потерявшие своего господина и свои земли после низложения Джона Баллиола, составляли основную часть повстанческого войска, превосходя числом даже людей Комина из Баденоха. Их собрал и возглавил Макдуалл, ставший правой рукой Комина, и отныне их называли не иначе как Лишенные Наследства. Они представляли собой силу, с которой следовало считаться. Поэтому ропот недовольства быстро стих, когда люди из Галлоуэя принялись выкатывать из повозок бочонки с солониной и селедкой, сыром и французским вином.