— Лекарь?

— Сделал все, что было в его силах, — вместо нее ответил священник. — Теперь судьба вашего отца в руках Божьих.

Священник взял распятие и чашу с елеем, стоявшие в изголовье кровати, и Комин с содроганием понял, что отца только что соборовали. Он во все глаза смотрел на некогда гордого и всесильного лорда, лежащего перед ним. Как могло случиться, что человек, чья железная воля правила двумя королями, превратился в сморщенный и высохший сосуд, готовый расколоться и навсегда расстаться со своей душой? Он даже не обратил внимания на мать, которая, мимолетно коснувшись его плеча, вышла вместе со священником из комнаты. Их приглушенные голоса вновь зазвучали за дверью, и к ним присоединился управляющий. Они негромко обсуждали церемонию похорон.

Комин опустился на край кровати, глядя в воспаленные и покрасневшие глаза отца.

Старый лорд облизнул губы.

— Как прошел совет?

Комину пришлось нагнуться, чтобы расслышать его, и он уловил запах отцовского дыхания, кислый и такой знакомый.

— Король Филипп отказался от своего обещания, отец. Вместо того чтобы отправить армию в Шотландию, он поведет французов во Фландрию. Епископ Ламбертон и Инграм де Умфравилль намереваются отбыть в Париж во главе делегации. Они надеются, что, даже если Филиппа не удастся убедить оказать нам военную помощь, он по-прежнему может оккупировать Гасконь, пока Эдуард не согласится на возвращение Баллиола.

Глаза старика закрылись. Когда же он вновь открыл их, Комин выдохнул, сообразив, что сидел, затаив дыхание.

— Они оставили тебя единственным хранителем Шотландии?

— Да.

— Хорошо. — Веки отца затрепетали, но он не закрыл глаза.

— У меня было время подумать, отец, — начал Комин, чувствуя, как громко бьется у него в груди сердце, — по дороге домой. События последнего года заставили меня усомниться в том, что возвращение короля Джона на трон может состояться. И не значит ли это, что, по-прежнему цепляясь за него, мы отказываемся от других способов вернуть себе свободу?

На лбу старого лорда собрались морщинки.

Комин продолжал. Теперь он говорил быстрее, стремясь как можно скорее покончить с этим.

— Король Филипп и раньше отказывался от своих слов. Вряд ли можно надеяться, что он действительно выполнит нашу просьбу, какие бы заверения ни получила в Париже делегация. Теперь, когда Баллиол пребывает в ссылке, а Филипп занят собственными делами, я не сомневаюсь, что Эдуард нападет на нас в тот же миг, как только закончится перемирие. Чтобы противостать ему и иметь шансы на победу, нам нужен лидер, способный объединить силы наших баронов, лидер, чей авторитет не подвергается сомнению и не может быть оспорен другими. — Он собрался с духом и произнес: — Наша семья имеет право претендовать на престол благодаря брачному союзу. Сам король Эдуард признал его во время прений по выбору преемника Александра.

Покрывало дрогнуло, когда отец пошевелился.

— Нет, — прохрипел он.

— Я прихожусь Баллиолу племянником. Учитывая, что он беспомощно прозябает во Франции, а Брюс стал предателем, я — единственный законный претендент на трон.

Голос отца окреп.

— Законным наследником является сын Баллиола!

— Эдвард Баллиол не водил людей в битву и не пользуется таким доверием, как я. А ведь это я привел нас к победе под Лохмабеном.

— Ты говоришь о низложении короля!

Комин поморщился, когда отец схватил его за запястье.

— Я запрещаю тебе даже думать об этом, — хрипло прошелестел старый лорд. — Поклянись мне в этом!

Комин попытался высвободить руку.

— Это — лучшая и единственная надежда нашего королевства. Неужели ты этого не понимаешь?

Старый лорд отвернулся.

— Я отдал все, что имел, чтобы мой шурин взошел на трон. Я не позволю, чтобы все мои усилия пропали даром из-за действий моего собственного сына! — Он обратил лицо к Комину, с такой силой сжимая ему руку, что костяшки пальцев у него побелели. — Мои грехи не окажутся напрасными! Ты слышишь меня?

— Грехи?

Глаза старого лорда закрылись. Слова с хрипом вырывались у него из груди.

— Я отправил своего человека за море, в Норвегию, с имбирным пряником для девчонки. Ею пожертвовали ради королевства — ради Баллиола. Ради всех нас!

— Ничего не понимаю, отец. Принцесса Маргарет умерла во время морского путешествия из Норвегии после того, как съела испорченную пищу. Отец?

Пальцы лорда Баденоха, стискивавшие его запястье, разжались. В горле у него заклокотало, он судорожно вздохнул, и наступила тишина. Комин поднялся, обуреваемый самыми разными чувствами, глядя на обмякшее тело отца. Но самым сильным ощущением, заглушившим все прочие эмоции, было несогласие.

Он подошел к двери и распахнул ее. Стоявшая в коридоре мать, которая о чем-то совещалась с управляющим, обернулась. Заметив выражение его лица, она испуганно поднесла руку ко рту, а потом прошла мимо него в спальню. Ее приглушенные рыдания затихли вдали, когда он сбежал вниз по лестнице. Ему хотелось вдохнуть свежего вечернего воздуха. Во дворе его поджидал Дунгал Макдуалл.

Комин обеими руками взъерошил волосы и привалился к стене.

— Он скончался. — Голос Комина дрогнул, когда он выговорил последнее слово.

— Мне очень жаль, сэр. — Капитан выдержал приличествующую паузу, после чего поинтересовался: — Вы успели поговорить с ним?

Комин запрокинул голову, глядя в темное небо, едва различимое в свете факелов на стенах. Ветер трепал баннер его отца. Он впился в него взглядом, медленно осознавая, что только что унаследовал титул лорда Баденоха, став главой самого могущественного клана в Шотландии.

— Сэр Джон?

Комин перевел взгляд на Макдуалла.

— Перед смертью отец дал мне свое благословение. — Он выпрямился, и ложь укрепила его голос, придав ему звучности. — Он так же, как и я, решил, что это — единственный шанс на лучшее будущее для Шотландии. Но я должен проявить себя. Мне нужна новая победа.

Макдуалл согласно кивнул, и Комин понял, что вопрос о лояльности бывшего капитана решен окончательно. После низложения Баллиола Макдуалл и его люди потеряли все. Кажется, стремление вернуть себе состояние оказалось сильнее прежних привязанностей и клятв в верности. И Комин умело сыграл на этом.

— Я хочу, чтобы ты созвал всех своих товарищей по оружию, всех, кто лишился наследства в Галлоуэе. Собери для меня армию, Дунгалл. Когда я заявлю о себе как единственном хранителе Шотландии и продемонстрирую свою силу, не многие рискнут выступить против меня.

— Вы можете рассчитывать на мой меч.

Взгляд Комина скользнул по белому льву на накидке Макдуалла.

— С этого дня ты будешь носить мой герб. А вот этот знак более не имеет отношения к моему королевству.