Все было таким знакомым, родным – гудение мотора, могучиелопасти пропеллеров, букет самолетных запахов, волны, бегущие по траве, когдамашина приземлилась и покатила по огромному лугу...

Стоя под крылом, касаясь его ладонью, Спартак ощущалприступы нечеловеческой тоски и зависти к этим парням, которые сейчас усядутсяза штурвалы, не видя в этом ничего необыкновенного, поднимут машину в воздух илягут на курс, привычно перебрасываясь знакомыми до боли словечками – у нихнаверняка все то же самое, вряд ли есть принципиальные отличия. Курс, скорость,направление ветра, обороты, давление масла, баки...

На миг все окружающее показалось ему абсолютно чужим и дажепротивоестественным – настолько хотелось взмыть в небо за штурвалом самолета.Он даже тихонько застонал.

Услышав чей-то возглас, поднял голову. К нему внимательноприглядывался один из британцев – счастливец в кожаной куртке с незнакомымикрылышками слева. Он спросил что-то, но Спартак, не поняв, смущенно пожалплечами.

Потом сообразил. Постучал себя в грудь, сделал вид, будтокрутит штурвал, похлопал по крылу. Жестикулировал выразительно, размашисто,разнообразно.

Англичанин, вот чудо, понял... Ткнул ему в грудь пальцем:

– Пайлот?

Спартак обрадованно закивал. Изобразил с помощьюрастопыренных ладоней полет, бомбардировочный вылет,– и англичанин догадалсяеще быстрее:

– Бомбер?

– Бомбы, бомбы! – обрадованно подтвердил Спартак,изображая выход на цель с потерей высоты и отрыв бомб.

Они еще долго «разговаривали» – что-то совершенно непонятноетараторил веснушчатый англичанин, выразительными жестами отвечал Спартак.Получилось нормальное общение двух пилотов, и не имело значения, что они непонимали ни словечка на языке другого. Жестов хватало.

Потом Спартак встрепенулся, заслышав конский топот. Вспомнило своих прямых обязанностях, улыбнулся англичанину, развел руками и отошел отсамолета.

Незнакомый парень с автоматом за спиной осадил высокогокрасивого коня под военным седлом:

– Пан поручик, немцы!

– Где? Сколько? – спросил Спартак озабоченно.

– Вон там, – всадник показал рукой. – Примерно двавзвода, и не простая пехота – в камуфляже, в ботинках, то ли егеря, то ликакая-то зондеркоманда... Самое скверное, пан поручик, – к ним только чтопошло подкрепление, я сам видел бронетранспортер... Рыжий с ребятами занялпозицию, но многовато их на группу Рыжего...

Отойдя от самолета метров на пятьдесят – теперь шум погрузкистал гораздо тише, – Спартак прислушался. Далеко-далеко, на пределеслышимости, словно заработало одновременно немалое количество швейных машинок.И пулеметы, судя по перестуку. А теперь кто-то гранату рванул... ГруппаРыжего засела не более чем километрах в полутора отсюда...

Подошла Беата, и Спартак молча показал ей рукой: мол,помалкивай и слушай... Она с озабоченным лицом уставилась в ту сторону:

– Бой?

– Точно так! – подтвердил гонец, крутясь на коне совсемрядом. – Немцев до холеры...

«Это еще не до холеры, – подумал Спартак угрюмо. –Ты всего не знаешь...»

Он-то как раз знал: район вокруг буквально кишит немцами, втрех-четырех километрах отсюда расквартированы эсэсовские части и отведенные сфронта для переформирования подразделения вермахта. Неудачное местечко дляимпровизированного аэродрома, но выбирать было не из чего. До утра, конечно,еще далеко, но лунная выдалась ночка, все видно как на ладони, и подкрепление кнемцам прибудет моментально, в таких количествах, что Рыжего с его парнями вмигпо стволам размажут...

– Пан поручик! – отчаянно выкрикнул всадник. –Какие будут приказы? Что передать?

– Держаться! – рявкнул Спартак. – Какой еще можетбыть приказ?

Всадник неловко отдал честь, развернул коня и галопом унессяв темноту. Спартак пригляделся: в той стороне появились крохотные, с булавочнуюголовку, яркие вспышки, их становилось все больше и больше, и наконецвзметнулось пламя далекого пожара. Там разворачивалось на полную...

Он подбежал к треноге из бревен и заорал что есть мочи:

– Немцы рядом! Немцы, мать вашу! Шевелись!

И выпустил весь запас здешних предосудительных выражений,какие только знал. Ага, двигатель уже исчез в самолете, люди инженера (тоженеумело выкрикивавшего черную матерщину) принялись оттаскивать за тросы«подъемный кран».

– Посмотри, как там, – сказал Спартак Беате.

Она кивнула, побежала к алюминиевой лесенке, приставленной кдругому люку, моментально взобралась наверх и пропала с глаз. А парой секундпозже к той же лесенке опрометью кинулись английские летчики, получившие отсвоего старшего какую-то громкую команду. Мощно чихнули, заработали двигатели,винты дрогнули, провернулись...

Все, отметил Спартак. Бревна оттащили далеко, хвост их привзлете уже не заденет...

В той стороне сверкали вспышки выстрелов, уже различимыхвполне явственно, пожары полыхали в трех местах. «Только бы они не догадались,что здесь – самолет, – подумал Спартак, карабкаясь по шатавшейсялесенке. – Иначе поднимут чертову тучу ночников и раздолбают, как бог черепаху,вместе с бесценным грузом. Вся работа пойдет псу под хвост...»

В свете тусклых лампочек он прекрасно разглядел происходящеев грузовом отсеке: несколько человек в незнакомой военной форме, с польскимиорлами на защитного цвета беретах лихорадочно крепили двигатель деревяннымиклиньями и растяжками. Спартак кинулся помогать... Временами он видел заиллюминатором ночную тьму, раздираемую яркими вспышками. За усиливавшимся гуломмоторов не слышно было выстрелов.

Рядом возилась Беата, загоняя клин меж двумя другими, –фуражка слетела, волосы рассыпались.

Ух ты! Трасса прошла не так уж далеко от самолета, словно бынащупывая его. Спартак отшатнулся, ему показалось, что он вновь за штурвалом, исправа объявился «ночник». Но тут же сообразил: это земля... и немцы вышли надистанцию прямой стрельбы... мать твою, да это уж угловатые открытыебронетранспортеры показались на опушке леса!

Его вдруг бросило к стене, он ударился плечом – а потомпрямо на него рухнул еще кто-то, судя по внушительному весу, уж никак не Беата.Спартак проехал на пузе по ребристому металлическому полу, едва увернулся отчерного зева двигателя, который все же успели закрепить... Схватился обеимируками за края сопла, пронзительно воняющие той самой паскудной химией.

Похоже, ему удалось зацепиться – а вот остальных все ещемотало от стены к стене, катались, как куклы, тщетно пытаясь подняться на ногиили надежно ухватиться за что-нибудь подходящее. Выбросив руку, Спартак ухватилБеату, летевшую прямо на него спиной, своим телом создал преграду меж ней и тяжеленнойжелезной дурой, творением мрачного тевтонского гения.