– Даже так?

Говорить кратко, как можно короче – так дольше продержишься,а там, глядишь, и чудо какое произойдет...

– Даже так, представьте себе, – процедил немец.

– А вы кто? – все так же гнусаво, словно у него былакаша во рту, буркнул Спартак.

Немец приосанился:

– Обер-лейтенант Роблиц, особая ягдкоманда «Зеро».Перестаньте валять дурака и изображать пьяного в стельку! От вас совершенно непахнет спиртом, вы трезвехоньки. – Постукивая себя пальцами правой руки поремню, он говорил спокойно и уверенно, как человек, имеющий право намногое. – Давайте внесем ясность, гауптман: я не собираюсь удаляться сизвинениями, чтобы вы и дальше барахтались с этой шлюхой. У меня строгоопределенный круг обязанностей... о которых, судя по вашему мундиру и чину, выпросто не можете не знать. Мы – ягдкоманда «Зеро», повторяю. Так что извольтенастроиться на серьезный лад. На ваших машинах номера «заведения Зеппа», такчто не изображайте идиота, все вы понимаете лучше меня...

«Точно, – подумал Спартак. – Местный особист и,судя по тому, как держится, с немалыми полномочиями. О которых я по исполняемойв данный момент роли должен знать все точнехонько. Но я ж не знаю ничего! Иговорить с ним сколько-нибудь долго не могу – уж особист-то быстренькорасколет...»

Он запустил два пальца в нагрудный карман, вытянулгестаповский жетон и продемонстрировал немцу ту сторону, что была украшенаразлапистым гитлеровским орлом.

– Ах, вот оно что... – голос немца чуточкуподобрел. – То-то мне показалось, что маркировка машин у вас совершенно несоответствует номерам... Ну, теперь понятно: готовились в спешке, а? Вы отстарины Норлица?

Спартак, пряча гестаповский жетон, кивнул смногозначительным видом.

– Сожалею, – сказал обер-лейтенант. – Право же,сожалею, что пришлось так вот беззастенчиво вторгнуться... Но – тем более! Ужгончая из своры Норлица должна понимать все гораздо лучше строевого офицера...Вы должны срочно присоединиться к моей группе. У меня ситуация... – онпосмотрел через плечо Спартака на Беату, державшую на коленях сумку, понизилголос, – у меня ситуация, в кодовой таблице определяемая как два-восемь.Два-восемь, – повторил он значительно. – Вам понятно?

Спартак угрюмо кивнул.

– Ну так какого же черта вы стоите? – деловито спросилнемец. – Быстренько прикажите вашим людям собираться – и едем на место.Право же, ситуация требует отказаться от любых развлечений... – в егоголосе послышалось раздражение. – Что вы стоите, гауптман? Можете вы,наконец, членораздельно мне объяснить, почему Норлиц загнал своих ребят именносюда?

Показалось даже, что он готов ухватить Спартака за шкирку ивытащить на улицу – так ему было невтерпеж. Ситуация усугубилась до крайности –ясно было, что немец не отвяжется, а если начать с ним препираться, расколет вдва счета...

– Смотри, – сказал Спартак, показав пальцем в дальнийугол амбара.

И немец попался на эту примитивную уловку – повернулся в тусторону. Через его плечо Спартак видел, что мотоцикла за заборчиком уже нет...

И нанес мастерский удар, которому его давно научили здешниеспециалисты этого дела, насобачившиеся на двуногих в форме цветафельдграу, – левой, в горло, чтоб немец ни дышать не смог, ни позвать напомощь. А правой выхватил эсэсовский кинжал, повторявший форму швейцарскогосредневекового (по заверению такого знатока старинного холодного оружия, какБорута) и аккуратненько вогнал его немцу в надлежащую точку, чуть повыше солнечногосплетения.

Придержал свободной рукой за шиворот, чтобы падающее тело ненаделало лишнего шума. Обер-лейтенант осел с выпученными глазами и выражениембезграничного удивления на лице, и Спартаку нисколечко не было его жаль – скакой стати?

Уложив покойника – в том, что именно так и обстояло,сомневаться не приходилось, – на присыпанные соломой доски пола, вышелнаружу с самым беззаботным видом, одергивая китель. Беата следовала за ним снезависимым и равнодушным видом легкомысленной девицы, которую и амбаром скучей соломы не удивишь.

Вездеход как раз подкатил, остановился рядом. Не доцеремоний было – и Спартак, подтолкнув девушку к машине, бегом бросилсяобратно, с маху взвалил на плечо тяжелый сверток, предварительно сунув в кармандрагоценную бутылку, пошатываясь, бегом преодолел небольшое расстояние отамбара до машины, свалил ношу на заднее сиденье.

И, распрямившись, обнаружил, что на той стороне улицы вновьобъявилась парочка жандармов, уже без плащ-накидок, с поднятыми на каскимотоциклетными очками. Они глазели с некоторым изумлением: ну да, что это загауптман, который не шофера послал, а сам попер тяжесть?

Тот, что повыше, спросил неуверенно:

– Герр гауптман, вы не видели господина обер-лейтенанта?

Беата уже сидела в машине, глядя перед собой, и Спартаквидел со своего места, что она держит пистолет на коленях, прикрывая егосумочкой. Немцы стояли с видом людей, намеренных все же, кровь из носу,доискаться своего обер-лейтенанта.

– Не знаю, – сказал Спартак. – Кажется, он воттуда пошел... – и неопределенно махнул рукой куда-то вправо.

Светлые глаза немца вдруг раскрылись широко, изумленно,немец даже рот разинул – и второй, сразу видно, удивился не на шутку. Такуюреакцию, молнией пронеслось в голове, могло вызвать только одно: в немецкойфразе, вроде бы построенной по всем правилам, Спартак допустил какой-то ляп,который исконный немец обнаружит в секунду, как, скажем, изумится русский,заслышав из уст человека, выдающего себя за земляка, что-нибудь вроде: «...твою бать!»

Сообразив, что инкогнито окончательно раскрыто, Спартакодной рукой схватил с заднего сиденья автомат и рубанул очередью по жандармам –но его на миг опередила Беата, открывшая огонь со своего места.

Лихо разделались с жандармами. Их мотоцикл стоял через тридома, у чьей-то калитки – оттуда опрометью выскочил всполошенный третий. Парусекунд он растерянно озирался, пытаясь оценить ситуацию. Этого времени как рази хватило Спартаку, чтобы достать его.

Мимо них пронесся громадина «Бюссинг», мотор ревел на полныхоборотах. В кузове стоял на коленях Янек и лупил из автомата. Он был один –значит, пятерка, как и было предусмотрено заранее, осталась прикрывать. Там,где совсем недавно стоял грузовик, грохотала такая пальба, что небу жарко стало.Судя по канонаде, немцев объявилось не менее взвода...

Вездеход, оставляя шлейф пыли, следом за грузом выскочил издеревни – безмолвной, словно вымершей, – и обе машины понеслись по широкойнемощеной дороге. Спартак неотрывно смотрел назад, цепляясь за железный бортмашины. Сверток елозил по сиденью, то и дело поддавая под бок, но некогда былообращать внимание на эти неудобства.

Все еще слышалась ожесточенная перестрелка, постепенноотдалявшаяся, слабевшая. Кранты ребятам, с сожалением подумал Спартак. Немцевтам, похоже, полно. Ну, что поделать, такая у них была боевая задача...