Эмоциональное насилие не требует физического контакта, поэтому обычно считается менее вредным, чем другие формы жестокого обращения с детьми. Однако целый ряд исследований в области психологии[466] продемонстрировал, что это совершенно не соответствует истине. В свое время известный австро-американский психоаналитик Рене Шпиц потряс весь психоаналитический мир, обратив внимание коллег — и записав на пленку — на младенцев в детских домах, которых хорошо кормили и за которыми наблюдали врачи, но только на десять малышей приходилась одна нянечка. Лишенные материнской любви, сироты, хоть и сытые и ухоженные, лежали в своих колыбелях скучные, вялые и малоподвижные. «Верните ребенку мать»[467], — сделал Шпиц известный всем вывод, указывая на первостепенную важность тесной связи между родителем и ребенком для его нормального развития.

Стоит упомянуть и о другом широко известном исследовании в области психологии, которое сегодня признано неэтичным. Автор этих экспериментов, исследователь Гарри Харлоу, отбирал новорожденных резус-макак у их матерей. Изолированные в своих клетках осиротевшие обезьянки могли выбирать между двумя манекенами, изображавшими суррогатных матерей: один был изготовлен из жесткой холодной проволоки, а второй представлял собой такой же проволочный каркас, обтянутый мягкой тканью. К первому проволочному манекену были привязаны бутылочки с молоком. Так вот, исключая время кормления, маленькие макаки лихорадочно, отчаянно цеплялись за мягкую материю «мамы», явно больше всего на свете стремясь к ласке и комфорту, который давали такие прикосновения[468].

Родительская забота служит основой нашей безопасности в первые двадцать лет жизни. Это один из величайших капиталов, который имеет ребенок, и этот капитал наделен поистине огромной защитной силой. Забота родителей не только защищает нас от трудностей, но и помогает справляться с проблемами и невзгодами, которые неизбежно ждут нас на жизненном пути. Когда ребенок живет в неблагоприятной среде — чем бы это ни было вызвано, — главным единственным защитным фактором[469] для него становятся любящие, близкие, теплые отношения с родителем или опекуном. Получается, что эмоциональное насилие вдвойне тяжело переносится, поскольку из-за него ребенок подвергается стрессу и в то же время лишается шансов успешно с ним справиться. Возможно, по этой причине некоторые исследователи пришли к выводу, что эмоциональное насилие не только не менее вредно, чем другие виды негативного детского опыта, но и с большей вероятностью, чем другие неблагоприятные жизненные обстоятельства[470], ведет к проблемам с физическим и психическим здоровьем, таким, например, как кардиологические заболевания и депрессия. Леонард Шенголд даже назвал эмоциональное насилие «убийством души»[471]. Внешне жертвы такого убийства продолжают жить, но внутри они мертвы.

* * *

«Такого явления, как маленький ребенок, отдельно не существует — утверждал известный педиатр и детский психоаналитик Дональд Винникотт. — Начав описывать ребенка, вы обнаружите, что описываете ребенка и еще кого-то»[472]. Этими словами Винникотт хотел сказать, что каждое живое существо живет в определенных условиях, маленькие дети растут и взрослеют в контексте того, каковы их родители: молодые или старые, богатые или бедные, опытные или неопытные, здоровые или больные, любящие или безразличные. Даже ребенок, растущий без матери или отца, является тем, кем является ввиду их отсутствия: сначала малышом, а потом подростком и взрослым, у которого нет отца и матери.

Когда ребенок рождается в среднеожидаемом окружении, среда приспосабливается к нему, по крайней мере на какое-то время. «Достаточно хорошая мать, — говорит Винникотт, — начинает с практически полной адаптации к потребностям младенца и со временем постепенно снижает ее уровень»[473]. Младенец не может ждать, пока его накормят или уложат спать, и он не может сам успокоиться, так что матери и отцы носятся по дому с бутылочками, подгузниками и сосками до тех пор, пока их малыши чуть-чуть не подрастут, а потом подрастут еще и еще. Став постарше, ребенок может отложить свои потребности в сторону на минуту или даже на час. Он может в какой-то мере подстроиться под родителей и окружающий мир. При условии нормального развития с годами и десятилетиями родители приспосабливаются к потребностям ребенка все меньше, и так до тех пор, пока он не станет взрослым; и родители и ребенок получают возможность наслаждаться практически равномерной адаптацией к потребностям друг друга. А возможно, однажды родитель заболеет или станет совсем старым и немощным, и тогда приспосабливаться придется взрослому сыну или дочери.