Марта не слишком много помнит о своих детских мыслях или чувствах, разве что то, что практически каждый раз, выходя из своей комнаты, она чувствовала тревогу, сильное смущение и страх не оправдать ожиданий матери. Если она выходила, не распрямив кудряшки, мама иногда пыталась тут же расчесать ее щеткой; это было довольно больно, а волосы в результате становились наэлектризованными и совершенно непослушными. «Твои волосы выглядят, как хвост сумасшедшей белки! — с досадой вскрикивала мать, после чего обычно переходила к негативным прогнозам. — Никто на тебе такой не женится!» Несколько раз женщина при этом так разъярялась, что била дочь щеткой по голове, да так сильно, что та ломалась. А несколько раз девочка даже теряла сознание.

Когда отец Марты однажды позвонил и сказал, что у него и его новой жены родился ребенок, мать Марты пинала металлическую мусорную корзину до тех пор, пока та не смялась, а затем бросилась на пол в рыданиях, вызванных жалостью к себе. «Все будет хорошо, мам. Папа о нас не забудет», — старалась успокоить ее Марта, нагнувшись к ней и гладя ее по спине. «Да, но твои волосы от этого не распрямятся!» — выкрикнула в ответ мать, слабо отталкивая Марту ногой и глядя на нее залитыми слезами глазами; взгляд был одновременно жалкий и ненавидящий, полный обвинения.

* * *

Каждый год от трех до пяти миллионов детей[459] обращаются в органы опеки и попечительства по поводу жестокого обращения. Марта не была одной из них. Никто не обращался ни в какие органы от ее имени, да и сама она никогда не считала, что над ней кто-то издевается. Конечно, когда мать била ее щеткой по голове, девочке было больно и обидно, но ведь случалось подобное не так часто, чтобы считать эти действия жестоким обращением; и критиковала ее мама постоянно, но, как казалось, недостаточно серьезно, чтобы это причиняло девочке реальный эмоциональный вред. «Меня любили. Я жила в красивом доме. У меня ведь не было отца-алкоголика, который избивал бы меня ремнем или запирал в шкафу», — оправдывается Марта.

В силу того что жестокое обращение с детьми обычно имеет место за закрытыми дверями, а также вследствие неточности определения этого крайне негативного явления, оно очень часто проходит незамеченным; по оценкам специалистов, о 85 процентах таких случаев никто не сообщает[460]. Физическое насилие — это намеренное телесное повреждение, нанесенное ребенку, как правило, в результате пощечин, щипков, пинков, ожогов, укусов или ударов посторонним предметом. Поскольку жестокое обращение с детьми часто путают с дисциплинарными мерами, то насилие в отношении ребенка, которое «оставляет следы», как правило, считается более серьезным и с большей вероятностью указывает на жестокость. Но ведь шлепок, хоть он, безусловно, обиден и оскорбителен, не оставляет синяков, и жестокие родители, которые внимательно следят за внешностью детей, отлично знают, как не оставлять видимых следов насилия на их телах. Никто в школе не видел царапин и синяков на теле Марты, но сама она, сидя на уроках, отлично их чувствовала.

Марта никогда не думала, что соответствует профилю жертвы физического насилия, хотя на самом деле этот профиль совсем не такой четкий, как она считала. Жестокое обращение с детьми встречается в разных расах и социальных классах, и девочки подвергаются ему с той же долей вероятности, что и мальчики. И наиболее часто для этого используются кисти рук и кулаки, а вовсе не ремень, как думала она. Отцам, как правило, свойственно обращаться с детьми в наиболее жестоких формах[461], что нередко приводит к смертельному исходу, но матери — очевидно, в силу того, что они обычно бывают главными опекунами или родителями-одиночками, — намного чаще, поднимая на детей руку, используют все, что под эту руку попадает[462]: деревянную ложку, кулинарную лопатку, щетку и прочие бытовые предметы. Удар щеткой может казаться не таким страшным, как удар ремня, но негативный опыт избиения собственным родителем во всех случаях одинаков, независимо от того, какой инструмент для этого используется, особенно если это происходит неоднократно[463]. Любые виды физического насилия порождают в детском теле и разуме сильный стресс, резко повышая риск связанных с ним заболеваний[464].

Если физическое насилие — это вред, наносимый телу ребенка, то эмоциональное насилие наносит ущерб его разуму[465]. В наиболее экстремальных случаях эмоциональное насилие может включать в себя изоляцию или запирание ребенка, например дома или в кладовке, о чем упоминала Марта, а также эксплуатацию труда или развращение ребенка путем приобщения к незаконным или антиобщественным моделям поведения. Чаще всего, однако, как в случае с Мартой, эмоциональное насилие заключается в причинении ребенку словесного вреда путем его отвергания, игнорирования, умаления его заслуг, высмеивания, пристыжения или угроз. Или, как в случае Марты, переживаемое ребенком эмоциональное насилие происходит в едва заметных формам, как, например, когда в детях отказываются видеть отдельную, ценную саму по себе личность и постоянно доносят до них идею, что их ценность заключается исключительно в удовлетворении потребностей матери или отца. Такое эмоциональное насилие известно под названием «нарциссическое воспитание».