– Если будет неуступчив, его надо оклеветать. Клевета неуязвима!

– Все сделаю, мой господин! Да помогут нам боги!

– Багдасар, я слышу шаги, уходи!

Неслышной походкой, оглядываясь, Багдасар удалился в темноту дворцовых переходов, а в зал вошел Гнуни. Подойдя к Васаку, он с подозрением спросил:

– Васак, мне показалось, что я слышал разговор. Кто здесь был?

– Гнуни, дорогой, здесь никого не было!

– Я слышал звон монет!

– Наверное, ветер перебирал листочки золотого венка статуи.

– Что же ты делаешь в такой час в тронном зале?

– Я, мой друг, размышляю о словах Тиграна: «Я хочу войти в историю как созидатель великой цивилизации». Кстати, а ты что здесь делаешь?

– Я иду к Мамиконяну обсудить, где лучше поставить засады для тех, кто мечтает уничтожить нашу державу.

– Дорогой Гнуни, драконы – вот главная опасность для государства!

– Главная, потому, что маловероятная? – с ехидством спросил Гнуни.

– Она главная, потому что она быстрее уничтожит царство, чем мифическая опасность со стороны Рима.

– Иногда мне кажется, что цель твоей дипломатии уничтожить мир!

– Друг мой, – Васак поднял бровь, – задача дипломата превращать острые стрелы и пики в безобидные шипы розы, а уж для шипов у нас всегда найдутся садовые ножницы.

– Усохшие розы подрезай – не подрезай, омолодить не удастся!

– О, дипломаты знают способ, как оживить увядшие цветы, – произнес Васак.

– Только помни, Васак, дикие розы не вянут!

С ненавистью посмотрев друг на друга, они разошлись в разные стороны.

Аревик, держа в руках медный масляный светильник, шла по коридорам дворца в покои Тиграна. Этот путь она проделывала каждый день и знала все закоулки большого здания. Дворцовая стража привыкла видеть необыкновенно красивую девушку, и добрые взгляды солдат провожали ее почти на всем протяжении пути. Проходя мимо покоев царицы, она заметила человеческую тень. Сердце Аревик замерло, она прижалась к стене и позвала:

– Кто там?

Ответа не последовало, но она почувствовала движение воздуха, услышала шуршание плаща, и в свете трепещущего огонька светильника увидела человека в черном, который приближался к ней, замахиваясь рукой, в которой блеснуло лезвие кинжала. Чувство страха заставило ее сердце учащенно биться в груди, разум говорил, что надо кричать, но страх сковал и подавил любые возможности к сопротивлению, в том числе не позволяя просто позвать на помощь. Светильник с грохотом упал на пол, продолжая гореть, а страшная тень, увеличиваясь в размерах, подступала к Аревик.

Вот убийца, довольно крупный мужчина с лицом, закрытым платком, уже рядом с ней; широко раскрытыми глазами она видит клинок, который неумолимо приближается к ее груди; вихрем пронеслась другая тень; удар кинжала о кинжал, и оружие убийцы выбито из его руки; оно со звоном падает на каменный пол. В следующее мгновение по лицу нападавшего прошлось лезвие острого ножа, порезав ему щеку, и это заставило убийцу сначала запаниковать, схватиться рукой за лицо, обагренное кровью, а потом, видимо вспомнив о своей задаче, снова броситься к Аревик, но в этот момент он получил сильный удар ногой в лицо. Забыв о порезе и об Аревик, он начал атаку на тень, пытаясь нанести прямой удар кулаком в голову, но невидимый защитник девушки, предвидя направление движения человека в плаще, уже ждал и обернул его выпад к своему преимуществу. Тень мгновенно напала, и мужчина в черном плаще, получив мощный удар в живот, отлетел к противоположной стене, но быстро поднялся и, зажимая рану на лице рукой, побежал прочь по коридору.

Аревик, не помня себя от страха и задыхаясь от пережитого ужаса, посмотрела на спасителя, но тень растаяла в воздухе так же быстро, как и появилась. Девушка, немного придя в себя, побежала по длинному коридору дворца к покоям Тиграна. Пробежав мимо удивленной охраны, она ворвалась в комнаты, занимаемые царем, и бросилась в кресло. До конца не понимая, что произошло, Аревик, потрясенная случившимся, сидела бледная и испуганная. Такой ее застал Тигран, когда вошел в эту комнату.

– Что случилось, мое солнышко?

– Мой повелитель, прости меня, я всего лишь хочу любить тебя, быть всегда с тобой рядом, сделать твою жизнь счастливой!

Ее эмоциональные переживания передались Тиграну. Он заглянул в ее глаза и увидел глубоко внутри своей возлюбленной страх и ужас, которые ее охватили.

– Расскажи, что случилось!

– Я шла к тебе, как обычно. Кто-то пытался убить меня кинжалом, но ему помешали, и преступник убежал.

– Кто это был?

– Я не знаю.

Потрясенный Тигран позвал начальника караула. Дав указания, он взглянул на Аревик и увидел несколько капель крови на ее платье:

– Ты не ранена, милая?

– Нет, это не моя кровь.

– Успокойся, все позади. Я не дам тебя в обиду, отныне охрана гарема будет усилена, а тебя будут всегда сопровождать два евнуха.

Бережно притянув ее к себе, он нежно поцеловал Аревик, и его поцелуй и ласковые объятия постепенно успокоили девушку.

– Ты для меня дороже всего на свете – говорил он.

– Твои чувства ко мне искренние, – вторила она ему.

Чувственное очарование Аревик как совершенного произведения природы вдохновляло Тиграна и приносило ему неописуемое удовольствие, а ее печаль или улыбка вызывали ощущение прикосновения к непостижимой тайне прекрасного и желание обладать этим божественным созданием.

В другом конце дворца Гнуни ходил по кабинету Мамиконяна и говорил:

– Несомненно, цель римского шпиона во дворце – достать карту горных проходов.

– Да, Гнуни! Обладая точной картой, любой завоеватель сможет совершить марш до Тигранакерта за двадцать дней: дороги и проходы в горах, камнепадные участки и места схода лавин, мосты и броды, пункты охраны и засады – все отражено на карте!

– Мамиконян, ты должен изготовить фальшивку, и мы подсунем ее шпиону! Я подозреваю трех человек из высших сановников государства.

– Я изготовлю фальшивые карты, Гнуни! – твердо сказал Мамиконян.

– Да, три карты, и каждая в футляре своего цвета! – воскликнул Гнуни.

Время было позднее, и Гнуни покинул дворец. С рассветом, как только стража открыла городские ворота и началось бесконечное движение торговых повозок в город и из города, а крестьяне пошли на работы в поле, люди заметили человека верхом на коне в черном плаще и с перевязанной щекой, как при зубной боли. Он спешно покидал город.

Прошло несколько дней, прежде чем Тигран решил встретиться с Митридатом. Третий день их переговоров не сулил ничего хорошего для последнего. Тигран после заседания Высшего совета чувствовал себя разочарованным. Все его подданные скептически отнеслись к помощи понтийскому царю, и никто ради Митридата VI Евпатора не хотел связываться с римскими легионами. На южной стороне дворца была устроена озелененная терраса, с которой открывался прекрасный вид на всю долину. Тигран, стоя на террасе, смотрел вдаль, а Митридат, пытаясь уловить настроение Тиграна, вглядывался в его лицо и говорил: