По большому счету, богатым странам выгоднее утилизировать свои автомобили, холодильники и другое капитальное оборудование через более короткий срок по сравнению с бедными странами. И дело не в том, что они могут себе позволить так называемое расточительство. Расточительством было бы продолжать ремонтировать это оборудование, когда те же усилия, направленные в другое русло японской экономики (или американской, или немецкой), произведут достаточное количество благ для замены. Однако в более бедных странах, где альтернативное использование времени не так продуктивно, было бы расточительно списывать оборудование в момент, когда его списывают богатые страны. Вовсе не случайно рабочая сила в Дубае дешевле, чем в Японии. В богатых странах труд производительнее. Это одна из причин их благополучия. Для обеих сторон продажа подержанного оборудования из богатых стран в бедные может оказаться эффективным способом регулирования ситуации.

В современной промышленной экономике многие товары изготавливаются массово, что снижает производственные затраты и, соответственно, цены за счет эффекта масштаба. Однако их ремонт, как правило, осуществляется индивидуально, вручную, без экономии на масштабе, а потому стоит относительно дорого. В условиях экономики массового производства повторные ремонты во многих случаях могут быстро дойти до точки, когда дешевле приобрести новый товар. Количество мастерских по ремонту телевизоров в США не поспевает за ростом числа телевизоров, поскольку массовое производство снизило цены на них до такой степени, что многие неисправные телевизоры дешевле заменить, чем починить.

В книге двух российских экономистов, изданной еще во времена Советского Союза, указывалось, что «физически негодную технику ремонтируют и латают бесконечно», так что «средние сроки службы основных фондов в СССР составляют 47 лет против 17 в США»[68]. И они не хвастались — они жаловались.

Экономическую роль цен в целом мы понимаем лучше, если видим, что происходит, когда ценам не дают работать. И таким же образом мы лучше поймем и экономическую роль заработной платы, увидев, что происходит, когда ей не позволяют изменяться в соответствии со спросом и предложением. Исторически сложилось, что политические власти устанавливали максимальный размер заработной платы за столетия до того, как появился минимальный. Однако сегодня широко распространен только последний.

Законы о минимальной заработной плате запрещают платить за труд меньше установленной государством величины. Согласно простейшим принципам экономики, искусственно завышенная цена, как правило, приводит к повышению предложения и уменьшению спроса, в отличие от ситуации, когда цены определяются спросом и предложением на свободном рынке. В результате независимо от того, на что завышена цена — на сельскохозяйственную продукцию или рабочую силу, — образуется излишек.

Запрет на оплату труда ниже определенной величины не гарантирует, что производительность работника будет стоить этой суммы, но в таком случае его вряд ли возьмут на работу. Тем не менее законы о минимальной заработной плате почти всегда обсуждают в политическом аспекте с точки зрения выгод, которые они приносят людям, получающим такую зарплату. К сожалению, реальная минимальная заработная плата всегда равна нулю, вне зависимости от законов, и именно ее получают многие работники в результате введения или повышения государственной минимальной заработной платы, поскольку они либо теряют работу, либо не могут ее найти при выходе на рынок труда. Вот такая простая логика — и изучение эмпирических данных из разных стран по всему миру обычно ее подтверждает. Сейчас мы в этом убедимся.

Безработица

Поскольку государство не нанимает избыток рабочей силы, как делает с излишками сельскохозяйственной продукции, он принимает форму безработицы, которая, как правило, выше при действии законов о минимальной заработной плате, чем при свободном рынке.

Безработные люди лишние не в том смысле, что они бесполезны или вокруг нет работы, которую нужно выполнять. Большинство из них вполне способны производить продукты и услуги, пусть и не такого уровня, как более квалифицированные и опытные работники. Безработных заставляют простаивать из-за искусственно установленных ставок заработной платы выше уровня их производительности. При этом у тех, кто не работает в молодости, естественно, откладывается и приобретение навыков и опыта, которые могли бы повысить их квалификацию и обеспечить им более высокие заработки впоследствии. Словом, они не только теряют низкую зарплату, которую могли бы получать изначально, но и более высокую зарплату, которую могли бы иметь в будущем, если бы приобрели умения и опыт на стартовых должностях. Среди людей с низкой оплатой труда молодежь представлена непропорционально широко. Например, минимальную зарплату получает только около 3% американцев в возрасте старше 24 лет.

Законы о минимальной заработной плате действуют в большинстве современных индустриальных обществ, но все же не во всех. Швейцария как раз такое редкое исключение, и уровень безработицы в стране крайне низкий. В 2003 году журнал The Economist сообщал: «В феврале безработица в Швейцарии приблизилась к пятилетнему максимуму — 3,9%». Швейцарские профсоюзы пытались протолкнуть принятие закона о минимальной заработной плате, утверждая, что это предотвратит эксплуатацию рабочих. Однако в январе 2013 года государство все же отклонило предложенный проект закона о минимальной заработной плате. На тот момент уровень безработицы в стране составлял 3,1%.

Нет закона о минимальной зарплате и в Сингапуре, а уровень безработицы там — 2,1%. В 1991 году, когда Гонконг еще был британской колонией, там тоже не было закона о минимальной зарплате, а безработица не превышала 2%. В Соединенных Штатах при администрации Кулиджа[70] — последней администрации, при которой не существовало никакого федерального закона о минимальной заработной плате, — годовой уровень безработицы снизился до 1,8%.