— Собственно говоря, нет.

Я бы с удовольствием сказала миссис Бетани, куда она можетзасунуть свое предложение, но в одном она была права — я действительнопредставляла угрозу для остальных учеников. Ради их безопасности, да и радисвоей тоже, мне придется переехать в лагерь противника.

Вообще-то, жилище, оборудованное миссис Бетани в каретномсарае, было довольно славным, если к нему привыкнуть, но то, что я вынужденаздесь жить, меня раздражало. И не важно, сколько раз я открывала окна, чтобыпроветрить, или разбрызгивала свои духи, в доме все равно пахло лавандой,напоминая мне про его истинную хозяйку.

Я обратила внимание, что все ящики письменного стола и всешкафы были тщательно освобождены от своего содержимого перед моим переездом.Миссис Бетани не оставила мне ни единого шанса хоть что-нибудь выяснить.

Мои человеческие друзья не понимали, почему жилище миссисБетани безопаснее, чем академия «Вечная ночь», но когда я выдала им отредактированнуюверсию последнего нападения призраков, они уже не сомневались, что нужно хотьчто-то делать. Ракель помогла мне сложить вещи, а Вик перенес их в каретныйсарай. Ракель притащила телескоп. Я взяла не все — какой смысл притворяться,что мне хоть когда-нибудь будет там уютно. Но резную брошь из черного гагата,подаренную мне в прошлом году Лукасом, я, конечно, захватила. Это был мойсобственный камень со своим могуществом — мой талисман, мой щит, спасавший меняот уныния этого места.

Поздно ночью я лежала на массивной кровати с балдахином,принадлежавшей миссис Бетани, и мне казалось, что тени в углу началишевелиться, или воздух вдруг сделался холоднее, или еще какая-нибудь ерунда.Тогда я брала брошь с тумбочки и зажимала ее в кулаке, мечтая, чтобы мои страхи одиночество исчезли. И не имело значения, что я его потеряла, воспоминания оЛукасе всегда будут придавать мне силы.

Апрель приближался к концу, и в школе стало очень тихо.После того нападения призрака еще многие ученики сбежали — осталось, можетбыть, две трети от первоначального количества. Бросали школу в основномвампиры, а это значило, что теперь почти половину всех учащихся составлялилюди. Общее настроение стало более дружелюбным, а поскольку многие люди несчитали привидения чем-то особенным, атмосфера в школе сделалась намногоспокойнее. Не окажись я в ссылке, мне это понравилось бы.

Предпоследняя апрельская ночь преподнесла мне небольшойподарок — голубую луну[10].

Не то чтобы голубая луна была каким-то невероятнымастрономическим явлением. Это всего лишь означает, что в течение месяцаполнолуние наступило во второй раз, но я всегда с удовольствием устраивала изэтого маленький праздник и любовалась ночным небом, чтобы не забывать: не такуж часто случается подобное.

Дождавшись глубокой ночи, я в джинсах и футболкевыскользнула из дома. Мне хотелось побыть одной. Небо было затянуто тучами, такчто мне не удалось бы понаблюдать за звездами, но луна светила ярко, окрашиваятучи бледным светом.

Я быстро пересекла территорию и вошла в беседку, чтобы сестьтам и любоваться луной сквозь кованую решетку. Эта беседка хранила и другиевоспоминания — воспоминания о Лукасе. Здесь мы с ним впервые поцеловались.

— Ты по-прежнему любишь голубую луну. Я резко повернулась иувидела Лукаса. Честное слово, сначала я решила, что мне чудится, но он вошел вбеседку, половицы под его поношенными башмаками затрещали, и я поняла, что оннастоящий.

— Лукас? Что... что ты тут делаешь? — Я торопливоогляделась. — Это опасно. Если тебя обнаружат...

— Никто меня не обнаружит.

— Увидят, если ты будешь тут стоять! — Теперь, когда яокончательно убедилась, что Лукас действительно явился в «Вечную ночь», меняэто потрясло; его безрассудство граничило с самоубийством. — Кто угодно можетприйти сюда в любую секунду!

— Я ненадолго.

Лукас засунул руки в карманы своих вельветовых штанов. Нафутболку он накинул старую фланелевую рубашку, а тело его было напряжено иготово в любой момент отразить нападение. Лукас посмотрел на меня, и в глазахего отразилась печаль.

— Я подумал, что сегодня ночью у меня есть неплохой шансзастать тебя одну на улице. Голубая луна и все такое.

— Да. Вот ты меня и застал. — Я не знала, что сказать. Моютоску по нему невозможно было выразить словами, и я слишком испугалась за него,чтобы сообразить, что делать. — И давно ждешь?

— С заката.

А сейчас почти полночь. Он провел столько времени натерритории «Вечной ночи», и его мог увидеть кто угодно! Если бы кто-нибудьдонес миссис Бетани.

Лукас уже был бы ее пленником, а то и трупом. Такой жебезрассудный, как всегда, но сегодня я не могла на него сердиться.

— Зачем ты пришел?

— Потому что нельзя, чтобы наши отношения оборвались воттак.

— Я повела себя отвратительно, — прошептала я. — Лукас,прости меня.

— Ты рассердилась — и имела на это право.

— Кончилось тем, что мы все-таки кремировали Кортни.

— Ну хорошо, ты не имела права сердиться. — На его губахмелькнула мимолетная улыбка. Волосы у него отросли и, как обычно, растрепались.Мне показалось, что он похудел. Неужели он совсем о себе не думает? — Тысказала, что я не принимаю тебя, как вампира, Бьянка. Может быть, ты и права...

И пусть я сама это понимала, услышать такое было больно.

— Однажды ты сказал, что любишь меня, несмотря на то, что ятакое.

— Сказал. — Лукас прерывисто вздохнул. — Но когда я этоговорил... Понимаешь, то, что я к тебе чувствовал, — это было несмотря на то,что ты вампир. Словно я прощал тебя за то, что ты такое. Наверное, это самоепаршивое, что я когда-либо кому-либо говорил. Я не понимал, какая я скотина.Если бы я понял это быстрее, то смог бы стать для тебя... тем, чем я должен былдля тебя быть. И чем хотел быть.

— Лукас...

— Дай мне договорить, ладно? Ты же знаешь, я никогда не умелвыражать свои чувства. Так что я просто... — Он переступил с ноги на ногу. — Ялюблю то, что делает тебя такой, какая ты есть. Все в тебе. В том числе и то,что ты вампир. И тебе не нужно было защищаться, я должен был принять этодавным-давно. Если бы я додумался раньше, может, и не потерял бы тебя. Виноваттолько я и знаю это.

Он смотрел на свои ботинки. Если бы в этот момент онвзглянул мне в лицо, понял бы, что вовсе не потерял меня.

Лукас продолжил уже спокойнее:

— Я видел, к чему шло все это с Балтазаром. И просто с умасходил. Но, знаешь, он хороший парень. И думаю, он никогда не просил тебяпритворяться кем-то другим. Поэтому, наверное, ты сделала правильный выбор. Ятолько хотел сказать... Бьянка, если ты счастлива, я рад. Ты должна бытьсчастлива. Ты этого заслуживаешь.