Конечно, я оплакивала не только потерю Лукаса. Слишкоммногое пошло совершенно не так. Но мое горе было в сто раз сильнее, потому чтоя понимала: если бы только я к нему прислушалась, все могло сложитьсяпо-другому. Лучше. Счастливее.

Апрель был самым ужасным месяцем в моей жизни. Родителинесколько раз попытались со мной поговорить, но я не желала их слушать, ипримерно через неделю они отстали. Может быть, решили, что я просто дуюсь, чтомне нужно «переварить» их откровения и смириться с тем, что вся моя жизньоказалась сплошным враньем, а в одно прекрасное воскресенье я снова приползу кним на обед. Я-то знала, что больше никогда этого не сделаю. Они тоже скоропоймут.

Во второе воскресенье Ракель спросила:

— Ты не идешь наверх?

— Нет.

— На прошлой неделе я подумала... ну, знаешь, может, выпросто решили отдохнуть друг от друга.

— Я туда больше не пойду.

— А мне казалось, что твои родители лучше моих, — спокойнозаметила она.

Сколько раз родители говорили мне, чтобы я держаласьподальше от Ракели, просто потому, что она человек? Она относилась к ним кудалучше, чем они к ней. Я ее обняла бы, да только она разозлится, потому чтотерпеть этого не может.

— А что если мне больше нравится твое общество?

— У меня полно домашних заданий.

— Значит, будем делать уроки.

Это меня вполне устраивало. Уж лучше скучный доклад попсихологии, чем новая встреча с родителями.

В глазах учеников мы с Балтазаром официально расстались. Виксделал несколько жалких попыток выступить посредником — мол, давайте останемсядрузьями и все такое. У меня просто язык не поворачивался разубеждать его, новнезапно он и сам отстал, и я поняла, что Балтазар встретил его предложение вштыки. В общем-то, Балтазар на меня не сердился, скорее, он злился на мир вцелом и хотел, чтобы все оставили его в покое.

Наверное, то, что мы с ним расстались, было хорошо дляобоих. Я это понимала, но за последний год я провела с ним гораздо большевремени, чем даже с Ракелью. Мне и в голову не приходило, насколько я привыклаполагаться на него во всем — он подбадривал меня после трудного дня или простоулыбался, когда я выходила из класса, но поняла я это только теперь, когда егобольше не было рядом.

У меня оставались еще Вик и Ракель, но это ненадолго, еслимиссис Бетани сумеет настоять на своем.

— Ваш достойный сожаления отказ обсудить с родителямисложившуюся ситуацию вынуждает меня обратиться к вам напрямую, — сказала миссисБетани, поливая фиалки, выстроившиеся в ряд на подоконнике. Я сидела на одномиз ее неудобных стульев с высокой спинкой в каретном сарае, служившем ей домом.— Теперь вы знаете, что являетесь особым объектом интереса призраков.

— Да.

— И почему, тоже знаете? — Похоже, мысль о том, что все моииллюзии вдребезги разбиты, ее только радовала.

Я стиснула зубы.

— Да.

— Тот факт, что вы являетесь таким объектом, в свою очередь,подвергает опасности остальных учащихся. До сих пор нам удавалось удерживатьпризраков на расстоянии при помощи камней, но у наших возможностей тоже естьпредел. Призраки полны решимости, причем куда большей, чем я предполагала.

— Очень лестно.

Она поставила лейку на подоконник.

— Будьте добры, приберегите свой сарказм для друзей, миссОливьер. Вы здесь, чтобы обсудить, что можно сделать в данной ситуации. Я ненастолько бессердечна, чтобы просто выгнать вас из академии «Вечная ночь». Там,за ее стенами, вы окончательно лишитесь всякой защиты.

— В этом году я много раз уезжала из кампуса с Балтазаром,но призраки нигде больше за мной не гонялись.

— Полагаю, они просто не знали, где вы находитесь. Немноговремени, и призраки непременно вас отыщут в любой точке мира.

Об этом я как-то не подумала.

— Но почему я им так нужна? Разве в мире не хватаетпривидений?

— Полагаю, нарушенное обещание имеет для них куда большеезначение, чем личность как таковая. Считая себя обманутыми, они становятсянепреклонными. — Миссис Бетани направилась в мою сторону, сцепив руки за спинойи цокая каблуками. — В здании «Вечной ночи» имеются пустые квартиры. Я переедув одну из них и буду там жить до конца учебного года. А вы — добро пожаловатьсюда.

— Сюда? — Я ничего не понимала. — В смысле — в ваш дом?

— Да. Полагаю, вы можете по-прежнему посещать занятия, еслибудете носить вот это. — Она протянула мне кулон — тот самый обсидиан, которыйродители подарили мне на Рождество. Тот, что я швырнула к их ногам. — Это вашазащита, хотя вы, должно быть, до сих пор этого не понимали. Однако эту защитунельзя назвать сверхнадежной, поэтому вы будете в большей безопасности,оставаясь ночами в моем доме.

— Погодите, я не понимаю. Если мне угрожает опасность вшколе, то почему не здесь?

— Возможно, вы заметили здесь медную крышу, — произнесладиректриса. — И, как вы уже выяснили, призраки особенно чувствительны кметаллам и минералам, которые содержатся в человеческой крови, таким как медь ижелезо. Моя резиденция абсолютна надежна. Сюда не войдет ни один призрак.

— Так почему вы не сделаете то же самое в школе, чтобы и онастала абсолютно надежна?

Я выпалила этот вопрос автоматически, но думала, что онадаст на него нормальный ответ. К примеру — медь слишком дорога. Вместо этогомиссис Бетани настороженно склонила голову набок.

— На это есть основания, — ответила она.

Но я сообразила почти мгновенно. Может, потому, чтонаходилась в комнате, куда когда-то проникла, чтобы понять, почему миссисБетани стала принимать в «Вечную ночь» людей. Я вспомнила, как мы с Балтазаромвычислили: люди связаны с привидениями. Тогда мне казалось, что она хочетбольше узнать о врагах вампиров, но потом видела своими глазами, как она напалана призрака и почти мгновенно его уничтожила. То есть она отлично знает, как сними справиться, но не делает этого. Миссис Бетани требуется что-то другое.

— Вы охотитесь на призраков, — сказала я. — Вам нужно, чтобыони появлялись в «Вечной ночи» и вы смогли бы их поймать.

Как ни странно, ее глаза загорелись, словно мысль о том, чтохоть кто-то догадался, привела ее в возбуждение. Однако она произнесла:

— Ваши теории совершенно неуместны, мисс Оливьер. Призракипредставляют опасность и для вас, и для всего остального нашего рода. Здесь выбудете защищены наилучшим образом.

— Вы не скажете мне, зачем вы на них охотитесь. — Язаметила, что она ничего не стала отрицать.

— Вы принимаете мое предложение или нет?

— А у меня есть выбор?