– Ан-Авагар… – голос ещё слаб, но это уже просто слабый голос, а не хрипение умирающей. – Где мы? Что… происходит?

Вампир осторожно сел рядом, выигрывая время, с преувеличенной аккуратность сложил руки, переплёл пальцы.

– Госпожа Хюммель, я счастлив был оказать вам услугу.

– Это… понятно. – Клара болезненно поморщилась, скосив глаза на скрывавшую левый локоть повязку. – Но… как…

– Послушайте меня, досточтимая госпожа. Вы угодили под сильнейший магический удар неведомой природы; счастье, что вообще удалось уцелеть. Вас подобрали ученики великого бога Хедина Познавшего Тьму…

– Это… – скривилась Клара, – я… кое-как… помню.

– Прекрасно. Я боялся, что будут провалы в памяти. Так вот, госпожа Клара – вы, простите за откровенность, умирали. Лекари-эльфы ничего не могли сделать, увы.

Клара знала, что вампир говорит правду. Сквозь ледяную пелену поднимались воспоминания, вплывало холодное осознание неизбежного конца. Она умирала, Ан-Авагар не лгал.

– Я взял на себя смелость переместить вас сюда, госпожа. И попытаться помочь – я долго странствовал по разным мирам, тайных мест, подобных этому, у меня не одно. Тут я прятал лекарства, снадобья, эликсиры – на случай, гм, самых неблагоприятных исходов. Сейчас всё пригодилось. – Вампир улыбнулся.

– Ты преуспел… там, где отступились… лекари-эльфы?

– Да, госпожа. Одно из преимуществ вампира – мы на куда более короткой ноге со Смертью.

– С-спасибо… Ан-Авагар.

– Не за что, госпожа Клара. Был счастлив помочь.

Только бы она не спросила, как и чем я её лечил, лихорадочно думал вампир. Только бы не спросила!..

В этот миг ничто не казалось более насущным и важным.

…Клара осторожно повернула голову – казалось, в мышцах и жилах хрустит ледяная шуга.

Почему у неё забинтована левая рука?

– Воды… пожалуйста… – Ан-Авагар поспешно приложил к губам Клары флягу. – Это… не вода…

– Простите, госпожа Клара. Просто воду вам пока нельзя. Как мой эликсир, помогает? Должен хорошо утолять жажду.

Прохладное, с лёгким привкусом мяты питьё жажду и впрямь утоляло.

– Ан-Авагар… я… должна… выбраться отсюда…

– Конечно, госпожа. Я даже не стану спрашивать, куда вы отправитесь после.

«Куда же я могу отправиться после? – горько подумала волшебница. – Хотелось бы верить, что долг свой перед Кором Двейном я исполнила. Они помогли мне, я помогла им – мы квиты. А теперь надо отыскать Сфайрата, привести его в чувство, если этот драконюка до сих пор дуется, и забрать детей.

А потом… потом мы выберем какой-нибудь иной мир. Кимме стал для нас слишком уж беспокойным. Может, даже будет иметь смысл посидеть какое-то время в закрытом мире, хоть на той же Терре, где сейчас Чаргос с близнецами и Зосей. Заготовить амулетов, запастись силой… и нырнуть в этот мир без магии, где нас не найти никаким ищейкам никаких богов».

– А… что станешь делать ты?

– Когда услуги мои перестанут быть нужны госпоже Кларе, я… – вампир пожал плечами, – отправлюсь к великому Хедину. В конце концов, должен же быть рядом с богом хотя бы один умеющий думать советник.

К великому Хедину…

– И что же ты скажешь ему, Ан-Авагар?

Тот сделал неопределённый жест, поднял брови.

– Великий бог Хедин занят вещами вселенской важности. Ему не до нас с вами, госпожа Клара. Если бы его ученики не были столь самоуверенны и полны самомнения, они не потащили бы вас к нему тяжелораненой.

– Ты хочешь сказать…

– Богу Хедину не до нас, – настойчивее повторил вампир. – Я тоже не занимал особенно высокого положения среди его учеников, но всё-таки… это давало смысл существования.

…Ой, нет, подумал он, вдруг ощущая жаркую волну стыда, словно был он не давно умершим упырём, а вполне себе живым Перворождённым. Не это давало тебе «смысл существования» – вспомни, как сам оказался в Кимме, в Беллеоре!

– Тогда… – неловко проговорила Клара, избегая смотреть Ан-Авагару в глаза, – мне остаётся лишь поблагодарить тебя. И… может, не стоит так настойчиво именовать меня «госпожой»? Я тебе не хозяйка, да и никто тебе не хозяин. Кроме разве что бога Хедина, но тут я не уверена.

Вампир лишь развёл руками – мол, повинуюсь.

Ну вот, Ан-Авагар, она очнулась и выкарабкивается. Она тебе благодарна, да; она стала б тебе верным другом. Но что делать, если тебе нужно больше, много больше?

Тебе, мёртвому, пьющему кровь живых, чтобы сохранить в себе подобие жизни?

Вампир опустил голову.

На что ты надеялся, безумец?

Впрочем, разве эта надежда не была тем лучшим, что случилось с тобой за последние невесть сколько веков?

– Прости, – услыхал он голос волшебницы. – Я очень, очень благодарна тебе, Ан-Ава… послушай, а может, просто Ан?

– Конечно, гос…

– Клара. Просто Клара.

– Конечно, Клара, – сделал он над собой усилие. – А сейчас давай прекратим эти разговоры, ты нуждаешься в отдыхе.

…Вампир был совершенно прав, признавалась себе волшебница. Поговорила всего ничего, а уже и голова кружится, и язык заплетается.

Она давала себе соскользнуть обратно в целительное небытие, словно со стороны следила, как Ан-Авагар осторожно разматывал повязку на её левом локте, делал стремительный и точный укол, после чего вливал в вену какие-то свои эликсиры.

Они действовали. Смертельный холод медленно отступал, уходил из жил, руки и ноги постепенно начинали шевелиться. Тело, впавшее словно в зимнюю спячку, мало-помалу оживало.

Вампир улетал куда-то, возвращался с добычей. Самолично ощипывал кур, потрошил и варил Кларе суп.

– Очень надеюсь, что за птицу эту ты честно заплатил, – сказала она, уплетая бульон за обе щеки.

– Э-э, – смешался Ан-Авагар. – Нет, не заплатил. – Он сокрушённо развёл руками. – Девчонка-птичница удирала так быстро, что даже я догнать не мог.

– Ну вот, напугал беднягу! – нахмурилась Клара. – Её небось ещё и высекут за утрату. Отыщи и, пожалуйста, заплати!

– Конечно, гос… Клара.

– Вот так-то! – Волшебница кое-как погрозила плохо слушающимся пальцем и добавила, тише и просительнее: – Пожалуйста.

– Д-да, конечно, – поспешно повторил вампир.

Превеликий Хедин Милостивец, а ведь мне придётся сказать, откуда взялись спасшие тебя, госпожа Хюммель, эликсиры. Придётся сказать, что плату уже отдавать некому.

Что ж, будем смотреть в лицо неизбежному прямо, как положено истинному вампиру из гнезда Эйвилль.

– Сколько я ещё так проваляюсь?