К окну подошла Джулиана, зябко обнимая себя за плечи.

– Это судья?

– Да, – хмуро ответил Патрик, уже протянув руку, чтобы достать из комода брюки. Джулиана убирала его одежду в ящики, аккуратнейшим образом складывая каждый предмет. Пусть он не в силах избежать печальной участи, но в его власти встретить тех, кто прибыл его арестовывать, одетым пристойно и с гордо поднятой головой. – Его сопровождает Блайт. Полагаю, это означает, что расследование пришло к выводу, что я виновен в убийстве.

Джулиана прильнула к стеклу (ее ночная сорочка трогательно просвечивала) и, близоруко щурясь, принялась вглядываться в утренний туман. Так она простояла довольно долго, хотя Патрик понимал, что ей мало что удастся разглядеть.

– А почему арестовывать тебя явился мистер Блайт?

– Возможно, судья Фармингтон полагает, что я не поеду с ним по собственной воле. Чиппингтон слишком мал, в таком городке нет нужды в констебле. Поэтому любой из горожан имеет право добровольно принять участие в аресте. Думаю, кузен Блайт с радостью предложил свои услуги.

– Неужели твой кузен настолько ненавидит тебя, что готов не только смотреть, как тебя вешают, но еще и лично препроводить на эшафот?

Патрик заколебался. Он не имел желания отвечать на подобные вопросы, однако то, что Джулиана заговорила с ним, пусть даже на такие неприятные темы, несказанно его порадовало. Вчера вечером все было куда хуже…

– Он всегда мечтал меня обставить.

А если не обставить, то попросту уничтожить.

Патрик не хотел, чтобы Джонатан Блайт разрушил то, что еще осталось между ним и Джулианой, поэтому ноги сами понесли его к дверям.

– Оставайся здесь! – приказал он, тревожась за ее безопасность. И эта тревога пересилила желание стиснуть супругу в объятиях и утишить ту боль, что поселилась в ее зеленых глазах со вчерашнего дня.

А у всадников, неумолимо приближавшихся, в поводу идет оседланный конь… Боже правый… Какое бы дело ни привело их нынче поутру в усадьбу, они не намеревались уезжать отсюда вдвоем. Впрочем, все уже ясно как божий день.

Патрик понесся вниз по лестнице, прыгая через две ступеньки, и гулкое эхо его шагов разнеслось по всему дому.

В столь ранний час гости еще спали, хотя из гостиной доносились приглушенные голоса слуг, растапливавших камин. Когда он прошел мимо них, они испуганно глянули на хозяина, и Патрик понадеялся, что собаки, вертевшиеся у его ног, вполне объясняют его раннее пробуждение.

Однако мистера Питерса не так легко оказалось провести. Пожилой дворецкий встретил Патрика у самых дверей. На голове его красовался ночной колпак, а взгляд был встревоженный.

– Всадники приближаются, милорд. Мне кликнуть пару крепких лакеев?

Но Патрик лишь покачал головой. Судья Фармингтон славился справедливостью и миролюбием, однако присутствие Блайта придавало ситуации несколько иной привкус. Патрику не верилось, что все пройдет гладко и спокойно, но ощущал ответственность за все и всех здесь, в Соммерсби, – от самого широкоплечего лакея до самой худенькой посудомойки. Никого из них он не имел права подвергать опасности.

– Не надо лакеев, – твердо произнес он. – Буду признателен, если вы разбудите виконта Эйвери. Он должен позаботиться о том, чтобы Джулиана не выходила из своей комнаты.

Патрик понимал, что нынче утром ему потребуется союзник в лице виконта. Ибо кто еще, если не отец, сможет удержать Джулиану?…

Дворецкий кивнул:

– Как прикажете, милорд. Но прошу вас… будьте осмотрительны. Ведь вы только вернулись домой, целый и невредимый. Господь не допустит, чтобы вас так быстро с нами разлучили…

Патрик распахнул дверь и всей грудью вдохнул утреннюю прохладу, чтобы успокоиться.

Всадники спешились, кони тяжело дышали и отфыркивались. Судя по тому, что морды у них были в пене, всю дорогу от Чиппингтона животные проскакали галопом. На лужайку выскочили Джемми и Констанс и стремглав бросились приветствовать новоприбывших, бесцеремонно пачкая их одежду мокрыми и грязными лапами. В первых лучах восходящего солнца что-то блеснуло, и Патрик увидел, что Блайт угрожающе поднял дуло револьвера. Патрика охватила ярость. Только трусы или идиоты пытаются напугать собак оружием.

Он свистнул, отзывая собак. Джемми послушно затрусил к хозяину, однако Констанс не спешила подчиниться. Шерсть на ее загривке вздыбилась. Ах чтоб тебя, непослушная псина!..

Впрочем, до хозяйки, которая возникла в дверном проеме, ей было далеко. Джулиана в спешке кое-как натянула платье цвета сочных бархатцев – живое доказательство того, что в случае надобности она умела стремительно одеваться, – правда, половина пуговок на корсаже так и остались незастегнутыми, а огненные локоны в беспорядке вились вокруг лица.

– Возвращайся к себе, Джулиана, – прорычал Патрик.

Надвигающаяся опасность требовала от него предельной сосредоточенности, а присутствие супруги отвлекало. Как, впрочем, и всегда… А когда Джулиана, и не думая повиноваться, склонилась и подхватила на руки болонку, к беспокойству прибавилось раздражение.

– Ты не можешь заставить меня уйти, Патрик.

Решительные зеленые глаза жены устремились на него. Было ясней ясного – отступать она не намерена.

– Черт подери, это не светский визит!

Теперь это стало более чем очевидно. Джонатан Блайт держал на изготовку свой револьвер, и сердце Патрика сжалось от ужаса. Но страшило его вовсе не то, что может произойти с ним самим. Его буквально парализовал страх за жену, которая могла погибнуть от случайной пули, – он слишком хорошо знал, как это бывает…

Словно не слыша мужа, Джулиана нацепила на лицо одну из улыбок из своего богатого арсенала – Патрик уже знал, что она предназначалась для врагов или идиотов.

– Прекрасное утро для визита вежливости, джентльмены, не правда ли? – как ни в чем не бывало произнесла Джулиана.

Судья в замешательстве переводил взгляд с мужа на жену.

– Мы… то есть это… мы прибыли не с визитом, леди Хавершем.

– Да ну? – Улыбка Джулианы сделалась еще слаще. – Стало быть, вы пожаловали к завтраку?

Сдвинув на затылок шляпу, Фармингтон дрожащей рукой отер со лба крупные бисеринки пота:

– Мы… приехали за вами, Хавершем.

– Вчера поздно вечером прибыл нарочный с решением суда, – с плохо скрываемым злорадством произнес Блайт. – И у нас есть разрешение на ваш арест.

Сердце Патрика глухо стукнуло. Все кончено. То, что в течение всех этих одиннадцати месяцев маячило на горизонте неясной угрозой, в одночасье материализовалось. Ему все-таки официально предъявлено обвинение в убийстве. Патрик не знал, плакать ему или смеяться…

За спиной у него раздались приглушенные вопли. Из дверей буквально вывалился лорд Эйвери, следом за ним – красный и задыхающийся мистер Питерс. Седые волосы виконта торчали дыбом, и выглядел он так, словно кубарем скатился по ступенькам. Однако выражение его лица и в особенности глаз вполне приличествовало аристократу.