– Что здесь происходит, мистер Фармингтон? – властно вопросил виконт. – Хавершем – пэр Англии!

– Пусть он пэр, однако этот человек официально обвинен в умышленном убийстве, – желчно отозвался Блайт.

– Но это произвол! – Виконт Эйвери повысил голос. – По закону ему предоставлено право либо оставаться здесь, в Соммерсби, либо возвратиться в Лондон и там дождаться суда! Вы не можете бросить его в застенок словно обычного преступника!

Однако Джонатан Блайт подкрепил свои слова выразительным щелчком взводимого курка.

– Уверяю вас, еще как можем.

Патрик выбранился себе под нос. Страх за Джулиану и за всех остальных заставил его шагнуть вперед, прямо под дуло револьвера. Видит Бог, однажды пуля отняла у него брата. Оружие порой ведет себя непредсказуемо, и кому, как не Патрику, это знать…

– Будьте аккуратны, – предостерег он кузена, вытянув вперед руки. – Я не стану оказывать сопротивление.

Когда на его запястьях защелкнулись ледяные браслеты наручников, Патрик старался не смотреть в сторону смертельно побледневшей Джулианы. А потом его бросили поперек седла, словно куль соломы, грубо лишив тем самым возможности проститься с женой, утешить ее, успокоить… Впрочем, вряд ли она позволила бы ему все это, учитывая трещину в их отношениях.

И все же Патрик в последнюю секунду крикнул жене:

– Жди здесь возвращения Маккензи, как мы и договаривались, Джулиана!

Ее гробовое молчание легло на сердце Патрика куда более тяжким грузом, нежели мысли о том, что ожидает его в застенке. Джемми, тихонько поскуливая, вертелся у ног коня. Виконт Эйвери схватил пса за ошейник и потянул в дом. Патрику оставалось надеяться, что в отношении своей дочери пожилой виконт проявит столь же похвальную твердость. Джулиане ни в коем случае нельзя позволять навещать его в зловонной камере, у дверей которой к тому же наверняка будет околачиваться Джонатан Блайт, держа наготове револьвер со взведенным курком…

– Не позволяйте ей приходить ко мне, – сказал Патрик тестю, когда лошади уже тронулись с места. – Она тут решительно ни при чем.

Лорд Эйвери лишь фыркнул:

– Вам не хуже моего известно, что девчонку невозможно вынудить что-либо сделать, как и невозможно ей что-то запретить! Черт вас возьми, по вашей милости она теперь носит титул графини. Ее сам дьявол не остановит…

Вернувшись в особняк, Джулиана прислонилась к стене в полном изнеможении.

Сверкающие мраморные плитки пола и яркие тепличные цветы, стоящие в вазе на столике… Все это чересчур остро, даже болезненно контрастировало с печальными событиями этого утра. Воображала ли она себя когда-нибудь в роли графини посреди всей этой роскоши? Но как бы там ни было, ответственность, лежащая сейчас на ней, страшила Джулиану.

В данный момент ей мучительно хотелось что-то делать, улаживать, решать – бессилие как рукой сняло. Патрик полагает, будто она его ненавидит. И это она заставила его так думать, хотя на самом деле природа ее вчерашнего негодования была далеко не столь однозначна. Вчера в своих нападках на Патрика она проявила обычную для нее импульсивность и пылкость и убежала, словно дитя, предоставив ему терзаться угрызениями больной совести. Но вот мужа нет рядом, и весьма вероятно, что она его больше не увидит…

В прихожей уже собрались потревоженные гости, многие все еще в дезабилье.

– Неужели это правда? – ахнул кто-то.

– Бог мой, какой скандал! – отозвался другой.

Тетя Маргарет стояла у подножия лестницы – впервые без привычного тюрбана, и ее изрядно поседевшая шевелюра была выставлена на всеобщее обозрение.

– Я слыхала, что его подозревают также в убийстве старого графа, – проговорила она.

От этих слов сердце Джулианы на мгновение перестало биться. Боже святый: неужели кто-то и в это верит? Патрик все одиннадцать месяцев пробыл в Шотландии, к Йоркширу даже не приближался… он просто физически не мог умертвить отца!

Однако это вовсе не означало, что все остальные так считают. Более того, в своем желании уничтожить Патрика некоторые были готовы отринуть элементарную логику!

– Я прошу вас всех разойтись по своим комнатам, – сдерживая ярость, спокойно произнесла Джулиана. – Мистер Питерс, прошу, чтобы завтрак подали нынче попозже – в одиннадцать. Принимая во внимание все тревоги нынешнего утра, полагаю, такая задержка будет вполне уместна.

Питерс склонил голову:

– Разумеется, миледи. Будет исполнено.

Джулиана взглянула на матушку Патрика. Невозможно было угадать, что стало причиной ее смертельной бледности – волнение за Патрика или злость на Джулиану за то, что та, никого не спросясь, взяла бразды правления в свои руки.

– Вы выглядите утомленной. – Джулиана стиснула руку старшей леди Хавершем. Ее ладонь была холодна и влажна, особенно в сравнении с горячей ладошкой Джулианы, под кожей которой сейчас словно пробегало невидимое пламя. – Я могу что-то сделать для вас?

Джулиана была готова к тому, что свекровь закричит на нее: «Вы уже вполне достаточно сделали, дорогая!» В конце концов, в том, что случилось, есть изрядная доля ее вины. Однако карие глаза свекрови, так похожие на сыновьи, устремились на Джулиану со странной теплотой:

– Нет. Ты прекрасно справляешься. Так и должно быть. Знаю, ты тревожишься о моем сыне, и он о тебе беспокоится. И я благодарна тебе – больше, чем ты даже подозреваешь. Просто помоги нам, пожалуйста. Помоги ему…

Джулиана тотчас ощутила бремя этого безграничного доверия. Патрик не счел нужным объяснить домашним причины своей женитьбы – впрочем, так же как и самой Джулиане, но он нежно любил свою семью. Покой и благоденствие домашних значили для него необычайно много. Ведь он и женился-то на ней ради их спасения! И как бы Патрик ни относился к жене, и что бы она ни чувствовала к нему, сейчас Джулиана отчетливо понимала: она не успокоится до тех самых пор, пока не исправит все то, что стряслось с этими людьми по ее вине!

– Я это сделаю, – твердо сказала она, глядя в глаза свекрови. – Клянусь вам.

Когда свекровь, пошатываясь, стала подниматься по лестнице, Джулиана вдруг заметила отца. Впервые он не вмешивался в ситуацию, молча наблюдая за тем, как его дочь властно отдает приказания… Она вспыхнула, предвкушая отцовский гнев. Однако виконт лишь спросил:

– Какие планы, Джулиана?

– Планы? – изумленно переспросила она.

– Полагаю, вы с Патриком обсуждали, что следует предпринять в случае его ареста?

Джулиана молчала, изумленная откровенным невмешательством отца в ситуацию, что ему было несвойственно. Строить планы она умела, пусть даже порой сперва начинала действовать, а уж потом соображала, что к чему. Если ее поездка в Шотландию на поиски Патрика была чистой воды прихотью, то о первом их вальсе этого сказать было нельзя. Эту эскападу Джулиана обдумывала несколько дней кряду. Да, она по натуре импульсивна, и ничего с этим не поделаешь, однако там, где дело касалось важных для нее материй, она могла быть заправским стратегом. Именно это сейчас и требовалось.