– Просто… он обсуждал причины моего брака.

Уиллоуби утешающе потрепал ее по руке ли дружески посоветовал: – Не обращайте внимания на моего кузена. Он порой сам не знает, что говорит.

– Меня не волнует, что именно говорит сам мистер Блайт, – куда важней, что говорят остальные. А он утверждает, что между гостями эта тема живо обсуждается. – Джулиана сглотнула. По крайней мере, есть надежда, что Джордж Уиллоуби скажет ей правду. – Что они бьются об заклад по поводу… ну… моего положения. Неужели и вправду ходят такие слухи?

Джордж уныло помолчал, затем кивнул:

– Да, кое-кто об этом говорит. Разумеется, я всеми силами вас защищал и предупредил, что те, кто будет повторять подобные глупости, вольны оставить поместье. – Он взглянул на Патрика и еще более помрачнел. – Как бы там ни было, вас в этом никто не винит, Джулиана.

Она вырвала руку у Уиллоуби:

– Я вышла замуж вовсе не по необходимости, Джордж! Я… Патрик мне необычайно нравится! Вот что следует говорить в ответ на все нападки.

И это было сущей правдой, как бы глупо ни звучало. В сердце Джулианы каким-то непостижимым образом поселилась нежность к Патрику. Поселилась – и день ото дня росла. А теперь… теперь расцвела пышным цветом, словно в насмешку всей этой дикой ситуации.

Уиллоуби одернул слегка задравшийся сюртук, но Джулиана успела заметить его талию – верней, то самое место, где вскоре намеревался отрасти животик. Джордж улыбнулся ей с надеждой:

– Что ж, если все эти сплетни… ну… не вполне лживы, надеюсь, мне вы расскажете всю правду. Полагаю, судьба пари решится в течение месяца.

И тут, впервые за все двадцать лет своей жизни, Джулиана напрочь лишилась дара речи. Всеблагие небеса! Так он не просто верит слухам… Он еще и нажиться на них намерен!

Воцарилась неловкая тишина, прерываемая лишь шелестом листвы над их головами да ободряющими возгласами Патрика, обращенными к сестричкам. Уиллоуби прикрыл глаза и вскоре, хвала небу, начал похрапывать. Но, несмотря на пригревающее солнышко, Джулиана была чересчур возбуждена, чтобы предаваться отдохновению. При каких-нибудь иных обстоятельствах она сполна насладилась бы, наблюдая, как Патрик возится с сестренками, как солнечные зайчики играют в их каштановых волосах… Но сейчас смотреть на это было больно. Джулиана невольно задумалась о том, что не получает от мужа публично знаков внимания лишь потому, что их не заслуживает. Правда, Патрик вовсе не склонен к прилюдным проявлением нежности, однако… однако однажды он поцеловал ее, почти у всех на глазах, в холле имения Соммерсби…

Так почему он не желает делать этого теперь – когда может так поступать на вполне законном основании?

Все утро – а вчера весь день вплоть до ужина – его не было рядом с нею. И Джулиане уже казалось, что тот момент, когда он появился перед нею и гостями, сияющий, словно начищенный золотой, просто привиделся ей во сне.

Она вспоминала каждое его прикосновение – и оказалось, что за две с половиной недели их брака не забыла ни единого. Однако он прикасался к ней лишь тогда, когда никто этого не видел. В таком случае что странного в том, что мистер Блайт и Джордж Уиллоуби обсуждают причины, вынудившие их к браку? Ведь всем остальным супруги Хавершем кажутся холодными и отстраненными друг от друга… Джулиана усилием воли поборола воспоминание о тягостном разговоре с Блайтом.

Она наблюдала, как Патрик умело закинул в озеро тонкую шелковую леску и теперь вытягивал ее отточенными движениями опытного рыбака… И вдруг ей пришла мысль: а что, если ее супруг, вот так же умело закинув удочку, поймал и ее, Джулиану, словно глупую рыбку? Потому что если мистер Блайт не соврал относительно разговоров, происходящих между гостями, то, возможно, и все остальное вовсе не ложь!

«Неужели Патрик на самом деле женился на мне лишь затем, чтобы я молчала в суде?…»

Эта ужасная мысль, угнездившись в мозгу Джулианы, терзала все сильнее. Вчера она наотрез отказалась верить злобным наветам мистера Блайта, и не желала верить им сегодня. Но отчего так остро отреагировала на оскорбления? Что двигало ею? Преданность супругу? Или… или трусость? Джулиана всегда гордилась тем, что умеет видеть людей насквозь, понимать мотивы их поступков. Но она ни секунды не верила в то, что Патрик женился на ней с целью спасти ее репутацию!

Впрочем, порой ей казалось, что она знает причину… Джулиана полагала, что Патрик, подобно ей самой, одержим некоей силой, что вырывается на волю, стоит им увидеть друг друга, стоит поцеловаться…

Неужели все это время она заблуждалась?… Неужели все намного проще… и печальней?…

«Глупо, глупо… ах как же глупо!»

Она еще раз взглянула на Патрика, тянувшего из воды леску, и в душе у нее все словно перевернулось. Что ж, возможно, она и дура, однако никто не посмеет назвать ее трусихой! Впрочем, разве это не трусость с ее стороны – в упор не видеть очевидного? А вдруг она отмахивается от оскорблений Джонатана Блайта и объяснений Джорджа Уиллоуби лишь потому, что втайне боится обнаружить страшную правду?…

Девочки долго не могли смириться с тем, что нынче утром им не удастся поймать ни одной рыбки. Потом они целую вечность собирали одеяла и корзинки из-под провизии. По пути в имение Элинор и Мэри щебетали словно птички, то и дело тянули за руку Джорджа Уиллоуби и прыгали по дороге словно воробушки.

И лишь когда троица скрылась за поворотом дороги, Джулиана почувствовала, как рука Патрика касается ее руки. Когда он увлек ее на узенькую тропинку, она не стала противиться, хотя колючки шиповника тотчас вцепились ей в юбку, а туфельки зачавкали по грязи. Всего несколько часов назад она с восторгом поцеловалась бы с ним украдкой. Боже, еще несколько часов назад она первая поцеловала бы его!

Но теперь Джулиана толковала его страсть к уединению совсем иначе…

Затащив супругу за ствол дуба, Патрик приник губами к ее рту. Джулиана с наслаждением пробовала на вкус его поцелуй – в нем был и солнечный свет, и смех, и восхитительно-пряные пироги с начинкой, которыми они лакомились на пикнике… ей хотелось, чтобы он целовал ее целую вечность. Но какая уж тут вечность, если столько вопросов вертятся у нее буквально на языке, мешая целоваться!..

Патрик, похоже, почувствовал ее настроение и отстранился:

– Что-то не так, милая?

Джулиана, чуть прищурившись, смотрела вдаль, на дорогу. В голосе Патрика слышалось неподдельное волнение. В иное время это согрело бы ее сердце, как и уже почти привычное «милая» из его уст. Но кому, как не ей, знать, что забота может быть искусно разыграна, а слова выбраны с единственной целью – подчинить ее своей воле?

– Почему ты на мне женился? – спросила Джулиана. Вопрос вырвался сам собой из глубины ее души. – Неужели лишь для того, чтобы я молчала в суде?

Уголки губ Патрика опустились вниз.

– Это сказал Джордж Уиллоуби, когда подсел к тебе под бочок?

«О Боже праведный!..»