– Что? Что именно принадлежит Хавершему?

– Да полно вам! – издевательски сощурился Блайт. – Читая скандальные газетенки в течение последних лет, легко составить ваш портрет! Разумеется, вы стали знамениты благодаря вашей красоте и уму, однако отнюдь не вашей добродетели!

От дерзости молодого человека у Джулианы захватило дух.

– Смею уверить вас, мистер Блайт, единственное, о чем вам следует беспокоиться, это о том, чтобы не лезть не в свое дело!

– Возможно, я и перегнул палку, – глаза Джонатана оставались по-прежнему злобно сощуренными, – но все же имею полное право желать, чтобы графский титул перешел к кровному наследнику! Я слишком уважаю эту семью и не могу позволить, чтобы в отношении этих людей была допущена столь вопиющая несправедливость!

Джулиана силилась сдержаться – тем более что в дерзких словах Блайта присутствовала некоторая логика.

– Патрик – часть семьи, которую вы, по вашему собственному утверждению, любите. Отчего же вы так его ненавидите?

– Я не питаю к нему ненависти, – сверкнул глазами Блайт. – Просто испытываю своего рода… недоверие, если вам угодно. Он всегда смотрел свысока на тех из нас, кто всячески готовил себя к возможности унаследовать титул.

– Однако у него таких шансов было много больше, нежели у вас, – не сдержалась Джулиана.

– Как бы там ни было, у него есть все основания, чтобы отнестись к этому серьезно! Его отец всегда пытался воспитывать сына как возможного наследника, однако Патрик наотрез отказывался ему повиноваться! Уехав в Европу на целых четыре года, он едва не разбил отцовское сердце. Если бы моя мать относилась ко мне хоть вполовину так, как старый лорд к своим сыновьям – с такой гордостью, с такой любовью, – о, я не принимал бы это просто как должное! Однако ваш супруг в итоге обнаружил всю свою несостоятельность, чтобы не сказать хуже! Он всегда был таким!

– Вашим доводам недостает логики, мистер Блайт! – Джулиана понимала, что Джонатан потенциально опасен, а такого человека нельзя сердить, но все же дала волю гневу. – Если мой супруг, как вы утверждаете, не желал готовить себя к роли наследника, то не говорит ли это о его нежелании становиться графом? А следовательно, и о том, что у него не было никаких причин убивать брата?

Темные брови Блайта сурово насупились. Какое-то время он пристально глядел ей прямо в глаза, и Джулиана могла поклясться – в глубине этих глаз рождались сомнение и нерешительность. Наконец Джонатан взял себя в руки:

– Возможно, он передумал…

– Тогда лучше и вам передумать, мистер Блайт. Ведь совершенно очевидно, что к известным выводам вы пришли, вспоминая старые обиды, которые помешали вам разглядеть истинное положение вещей!

Джулиана подхватила юбки и готова была уже уйти, однако вспомнила бесстыдные слова Блайта и не удержалась от каверзного вопроса:

– Пожалуй, рискну-ка я прослыть идиоткой и спрошу напрямик – отчего вы вдруг предположили, будто я актриса?

Блайт пристально глядел на нее, и Джулиана вдруг отметила несомненное сходство его с Патриком: та же линия подбородка, та же небольшая горбинка на носу.

– Могу побиться об заклад – вы затеяли грандиозный спектакль! Кое-кто из гостей уже заключает пари – состоится ли известное событие… Точнее – когда именно оно произойдет. Впрочем, даже если нам не доведется вскорости пить за здоровье молодой матери и ее первенца – прошу заметить, рожденного чересчур быстро после свадьбы, – это мало что значит. Одно совершенно ясно: кузен женился на вас еще и затем, чтобы вы не смогли свидетельствовать против него в суде!

Джулиана отшатнулась от Блайта, едва не теряя сознание:

– Нет…

Да, она понимала, сколь опасен этот разговор, и все же Джонатан зашел чересчур далеко. Блайт ошибается! Патрик ни разу не просил ее молчать в суде… Впрочем, она сама была счастлива отказаться от дачи показаний!

– Нет, – повторила Джулиана более твердо.

– А вы у него об этом спрашивали? – едко спросил молодой человек.

– Мне нет нужды задавать ему такие вопросы, мистер Блайт. – У Джулианы едва не подкашивались ноги. – Вы сражаетесь с ветряными мельницами. Я вполне счастлива в браке и…

Улыбка Блайта окончательно превратилась в звериный оскал, и Джулиана почувствовала, как волоски на ее теле вдруг встали дыбом.

– Именно поэтому легко верится в то, что вы полная идиотка, леди Хавершем…

Патрик терпеть не мог званые обеды. Все эти напыщенные физиономии, пустые вежливые разговоры безумно раздражали его. Угощения, разумеется, были выше всяких похвал, однако с тем же успехом яства могли быть приготовлены и из опилок – вкуса он все равно не ощущал. И даже близость Джулианы не приносила облегчения. Глаза всех без исключения присутствующих были устремлены прямиком на него.

По крайней мере, с Блайтом и Уиллоуби все было понятно. Но вот судья Фармингтон явно что-то замышлял. И пусть он не единожды сиживал за этим столом в компании его отца, нынче выражения его лица никто не смог бы прочесть…

Когда обед закончился и леди удалились в гостиную, а джентльмены налили по стаканчику портвейна, легче не стало. Откуда-то из-за дверей были слышны переливы смеха Джулианы. Патрик хотел сейчас только одного: быть рядом с нею, и плевать на весь высший свет! – однако его новое положение настоятельно требовало продолжать разыгрывать роль гостеприимного хозяина.

Невоздержанный на язык Уиллоуби, еще не допив портвейн, задал весьма опасный и неуместный вопрос:

– Как продвигается расследование, мистер Фармингтон?

Все разом смолкли и посмотрели на судью, который, похоже, почувствовал неловкость от столь пристального внимания.

– Вскоре мы ожидаем рапорта коронера, – нехотя ответил он.

– Ну, теперь, когда замолчал единственный свидетель, мы можем всласть рассуждать о том, как продвигается следствие! – Блайт поднес к губам стакан и отхлебнул. – Нет, положительно, это удобно! Блестящий способ избавиться от обвинения в убийстве!

Пальцы Патрика до боли стиснули хрустальный бокал:

– Я не убивал брата, Блайт!

– Думаю, ты простишь мне… э-э-э… некоторые сомнения. Все знали, как ты ненавидел Эрика. Вы с ним все время вздорили.

На виске у Патрика бешено забилась жилка. Похоже, Блайту приспичило сегодня услышать признание, но этой радости он ему не доставит.

– Я не питал к Эрику ненависти. – Патрик понимал, что всем без исключения было известно, как обострились в последние месяцы их отношения. – Если угодно, я ненавидел его не сильней, чем ненавижу тебя, а ты все еще жив!

– Возможно, у тебя просто кончились патроны, – ухмыльнулся Блайт. – Или смелости поубавилось.

– Довольно, джентльмены! – Судья Фармингтон со стуком поставил на стол свой почти полный стакан. – Бессмысленно рассуждать и глупо спорить. Единственное, что имеет сейчас значение, – удастся ли коронеру собрать достаточно доказательств, чтобы привлечь Хавершема к суду, а на это никто из нас повлиять не в состоянии. Давайте сменим тему.