С такими мыслями я дозвонился до Торнике Бекошвили, директора ресторана, и убедился, что он при необходимости готов свидетельствовать, что драку начал не я, а только оборонялся.

Мы поболтали пару минут, где я ещё раз поблагодарил его за хурму и снова повторил, что в любой момент жду его к нам в гости.

А на следующий день, как и сказал Панкину, я поехал в Москву. Конечно, можно было попросить его отправить мне вещдок почтой, но мне не терпелось поскорее разобраться с этим вопросом, да и не хватало ещё, чтобы на почте потерялось, мало ли, всякое случается.

Заодно заехал в Елисеевский гастроном, с которым хотел договориться о реализации наших будущих гвоздик. К сожалению, общаться пришлось с Юрием Соколовым. Хотя он станет директором только в следующем году, но уже активно занимался делами магазина. Я знал, что в будущем его поймают на хищениях в особо крупных размерах. Поэтому мне не особенно хотелось с ним работать. Но наша договорённость была совершенно чистой и законной. Не отказываться же от сотрудничества с одним из самых знаковых магазинов в Москве. Гастроном № 1 это бренд ничуть не меньший чей ЦУМ или ГУМ.

В общем, утром я был в Москве, а вечером уже в Калуге, жаль только, что суд уже не работал. Пришлось ещё на следующий день туда смотаться, чтобы подать заявление. Спускать то, что произошло на тормозах я не собирался.

Глава 24

Заявление было принято, и теперь оставалось только ждать. На скорость развития событий я никак повлиять уже не мог, так что вернулся к колхозным делам.

К сожалению, детский сад в этом году ещё не достроят. Этим летом только вырыли котлован и залили фундамент. Теперь, по всем правилам и нормам безопасности нужно было оставить его «перезимовать». Грунты у нас такие что фундамент должен осесть,чтобы потом во время строительства не вылезли такие сюрпризы что из-за них придётся всё переделывать. По крайней мере как-то так мне всё объяснили строители.

Так что ускорить строительство было никак нельзя. Всё же речь о безопасности детей.

Но строительные работы в нашем колхозе всё равно не утихали, и сейчас, в августе, у нас уже почти ко всем домам были проведены как канализационные трубы, так и холодная вода из водонапорной башни.

По сравнению с тем что было, когда я только приехал, условия жизни людей изменились кардинально.

Хотя некоторые жители не хотели принимать все изменения. Я так до конца и не понял почему несколько пожилых колхозников наотрез отказались проводить к себе трубы. Точнее, аргумент-то они свой привели, мол предки наши так жили, да и мы привыкли. Но всё же такое упорный отказ от удобств несколько обескураживал. Тем более, что многим из них уже явно тяжеловато было таскать вёдра с колодца, который я хотел засыпать за ненадобностью, но теперь уже не получится. Не силой же людей заставлять. Так что теперь я собирался хотя бы колонку установить, чтобы самым дальним домам было проще добираться. Да и в принципе набирать оттуда воду гораздо проще.

В остальном же, Новый Путь, как и Свет Коммунизма уже активно готовились к сбору урожая. Все комбайны были в строю, а люди, как я надеялся, заряжены. Учитывая, мой новый эксперимент с шестидневкой и восьмичасовым рабочим днём, боевой настрой нам точно понадобится, чтобы всё успеть.

А вот про что я совсем забыл, так это про свои депутатские обязанности. Свадьба, отпуск, клевета в газете и подготовка к уборочной долгое время занимали все мои мысли. Так что Мясову пришлось мне напомнить об обращениях, которые какое-то время никто не разбирал.

Походить на моего непутёвого предшественника мне совсем не хотелось, так что я решил не откладывать дело в долгий ящик и сразу же приступил к разбору.

Как всегда большинство обращений не требовали срочного внимания или решались буквально парой звонков, но одно из них меня сразу напрягло. Оно пришло всё из того бедового Козельского района. Только теперь вопрос касался детского дома. Помня в каком состоянии там находилась больница, которой я помог. Я принял решение поехать туда на следующее же утро лично.

Так совпало, что у Маши в этот день был выходной, так что она захотела поехать со мной. И уже часам к десяти, мы приехали.

Оказалось, не зря.

Возле детского дома, огороженного покосившимся старым и облупленным забором, нас встретила пожилая женщина в простой строгой одежде и с седыми волосами собранными в пучок. Она представилась Петровой Викторией Марковной, директором этого детского сада, и мы отправились в своего рода экскурсию, где я ловил отчётливые флэшбеки с такой же прогулки по больнице.

Этот дом просто кричал о том, что ему необходим ремонт. Облупившаяся краска на стенах была меньшим из зол. Кое-где на первом этаже подгнили доски пола, а крыша в одном месте протекала во время каждого дождя, поэтому той комнатой, где это случалось, даже не пользовались. Я уже молчу о новых игрушках и книгах, судя по всему, новые не покупались уже целую вечность.

— А как так получилось? — спросил я у директрисы, — неужели ваши нужды просто игнорировались? — даже после больницы, поверить в такой бардак было трудно.

— Ну, не то что бы... — попыталась объяснить она, — нам сказали, что наш ремонт внесли в план для калужского строительного треста. Но срок, к которому они должны закончить, довольно далеко. Это вопрос даже не года... а помощь нам нужна уже сейчас. Я звонила несколько раз и спрашивала, когда они приедут, но мне всегда отвечали расплывчато и уверяли, что успеют вовремя. Но мы уже не можем ждать, — она вздохнула, — у нас и без того нехватка рабочих рук, и фондов выделяют мало, — так что крутимся как можем, стараясь продержаться до ремонта, чтобы тут совсем всё не развалилось.

Я кивнул и задумался. До меня сразу дошло что к чему. Строительный трест, конечно, тоже руководствовался своей выгодой, продвигая в том числе проекты нашего колхоза ближе в очереди. Какой им толк от ремонта детского сада? А вот дружба с богатым колхозом, которым мы постепенно становимся, уже другое дело. И жаловаться на наше плотное сотрудничество я уж никак не мог. Тем более, мне не хотелось навязывать Кольцову своё видение того, как быстро он должен приступить к этой задаче. Да и если уж по чесноку, я совсем не горел желанием