(27) И вот» поскольку вы находились в таких трудных обстоятельствах» разве вы имели право считать» что я плохо позаботился о вас» заключив союз с Севфом, обладавшим необходимыми для вас конницей и пелтастами» даже если бы я не выхлопотал для вас жалованья? (28) Ведь, присоединившись к нему, вы находили в деревнях хлеб в большом количестве, потому что фракийцы были принуждены бежать более поспешно» и на вашу долю приходилось много мелкого скота и рабов. (29) И, кроме того» с тех пор» как к нам присоединилась конница» мы потеряли врагов из виду. А до тех пор они смело за нами следовали» мешая нам при помощи конницы и пелтастов всякий раз, когда» разделившись на мелкие отряды» мы пытались достать побольше продовольствия. (30) И если тот человек, который участвовал в предоставлении вам такого благополучия, не сумел достать для вас кроме того очень большого жалованья, то разве это такое тяжкое преступление» что вы на этом основании даже не хотите отпустить его живым?

(31) А теперь посмотрим, в каких условиях вы уходите отсюда. Разве вы не провели зиму среди изобилия и не сохранили кое-что из полученного от Севфа? Вы ведь жили за счет врагов» и притом в вашей среде не было ни убитых, ни пропавших без вести. (32) И если вами совершены славные дела в борьбе с варварами Азии» причем эта слава останется при вас, то разве вы теперь не присоединили к ней новые блистательные подвиги» победив в Европе тех фракийцев» с которыми вы воевали? Я говорю вам: за то, за что вы на меня негодуете, следовало бы возблагодарить богов как за милость.

(33) Так обстоят ваши дела. Теперь, во имя богов, выслушайте, каково мое положение. Когда я первый раз уезжал домой, мне сопутствовала ваша горячая признательность, а также добытая благодаря вам слава среди всех эллинов. И лакедемоняне доверяли мне; иначе они не послали бы меня обратно к вам. (34) Теперь я удаляюсь оклеветанный вами перед лакедемонянами и из-за вас же у меня произошла ссора с Севфом, тем самым Севфом, которому я надеялся с вашей помощью оказать услуги и благодаря этому заручиться надежным приютом для себя и для своих детей, если таковые у меня будут23. (35) А вы, ради которых я, собственно, и испытал столько вражды, и притом от людей, гораздо более меня могущественных, и для пользы которых я и сейчас не перестаю трудиться по мере моих сил, — вы составили себе обо мне такое мнение!

(36) И вот я стою перед вами, но не как пойманный беглец, пытавшийся скрыться. Если вы исполните ваши угрозы, то знайте: вы будете убийцами человека, который неусыпно о вас заботился, вместе с вами перенес много тягот и опасностей, часто не считаясь с очередностью службы, который по милости богов воздвиг вместе с вами много трофеев в честь побед над неприятелем и сделал все, от него зависящее, для того, чтобы вы не стали врагами ни одному эллинскому государству. (37) Теперь у вас есть возможность спокойно отправиться по суше или по морю куда кому угодно. И вот, когда вам улыбнулось счастье, когда вы плывете туда, куда давно стремились, и вас зовут к себе самые могущественные вожди, когда имеется в виду жалованье и к вам явились лакедемоняне, которые считаются самыми лучшими военачальниками, — тогда вы решаете, что наступило время как можно скорее умертвить меня? (38) А когда мы переживали трудные времена, разве вы — якобы так хорошо все хранящие в памяти — не называли меня тогда родным отцом и другими подобными именами и не обещали никогда не забывать во мне своего благодетеля? Однако те люди, которые теперь приехали за вами, тоже ведь не лишены рассудка; и я полагаю, ваши поступки по отношению ко мне едва ли возвысят вас в их мнении». На этом он кончил свою речь.

(39) Лакедемонянин Хармин поднялся и сказал: «Клянусь Диоскурами, мне кажется, вы несправедливо негодуете на этого человека. Я даже сам могу свидетельствовать в его пользу. Когда мы с Полиником спросили Севфа о Ксенофонте, что это за человек, то тот ничего дурного не мог привести и сказал только, что он слишком любит своих солдат. Поэтому-то он и находится на дурном счету и у нас, лакедемонян, и у самого Севфа». (40) После него выступил Эврилох из Лус [аркадянин] и сказал: «По моему мнению, лакедемоняне, прежде чем стать нашими стратегами, вы должны добиться от Севфа добровольной или недобровольной выплаты нам жалованья, а до того времени не уводить нас отсюда».

(41) Афинянин Поликрат выступил в защиту Ксенофонта и сказал: «Я вижу присутствующего тут же Гераклида, который получил и продал заработанные нашими трудами богатства и не отдал денег ни Севфу, ни нам, но припрятал и присвоил их. Благоразумие требует задержать его, тем более что этот человек не фракиец: он обижает эллинов, сам являясь эллином».

(42) Услышав это, Гераклид очень испугался и, подойдя к Севфу, сказал: «Было бы благоразумно с нашей стороны удалиться отсюда из-под власти этих людей». И сев на коней, они уехали в свой собственный лагерь.

(43) Оттуда Севф послал Ксенофонту своего переводчика Абросельма с просьбой остаться у него вместе с 1000 гоплитов. Он обещал подарить ему приморские местности и все прочее, что было им раньше обещано, и под условием сохранения тайны сообщил ему, будто он слышал от Полиника, что если Ксенофонт подчинится лакедемонянам, то он непременно будет казнен Фиброном. (44) И многие другие лица предупреждали Ксенофонта о том же, а именно: что на него наклеветали и ему надо быть настороже. А Ксенофонт, получив эти известия, взял двух жертвенных животных и принес жертву Зевсу-Царю, вопросив его, следует ли ему остаться на предложенных Севфом условиях или уйти с войском. Вышло — уйти с войском.

ГЛАВА VII

(1) После этого Севф расположился лагерем в отдалении. А эллины расквартировались по деревням, откуда они намеревались, набрав достаточно продовольствия, пойти к морю. Эти деревни были отданы Севфом Медосаду. (2) Медосад, видя, как расточается эллинами имущество деревень, сильно разгневался и, взяв с собой одного одриса, самого влиятельного из спустившихся с гор горных жителей, и около 30 всадников, приехал и вызвал Ксенофонта из эллинского войска. Тот захватил с собой нескольких лохагов и других подходящих людей и вышел к нему. (3) Тогда Медосад сказал: «Ксенофонт, вы поступаете несправедливо, опустошая наши деревни. И мы приказываем вам