Он заговорил сней, но она, казалось, ничего не слышала. А может, просто не захотела с нимразговаривать.

Мистраль понял,что Мария знать его не хочет, и решил больше о ней не думать. Ему даже пришло вголову, что он избежал большой опасности и что не стоит впредь подвергать себятакому риску: ведь эта девушка была не из тех, с кем можно весело провестивечерок, чтобы потом забыть, ему же не нужны были прочные привязанности илиморальные обязательства. Мистраль предпочитал компанию женщин, не осложнявшихему жизнь.

Однажды вечером,когда он возвращался домой, его остановил швейцар:

— Ну что,получили посылку из дому? — спросил он.

Мистраль взглянулна него в недоумении.

— Сегодняутром тут была одна девушка. Сказала, что из вашей деревни и что у нее для васпосылка. Я направил ее в бар, где вы обедаете. Это было как раз околополудня, — принялся объяснять швейцар.

— Я никого невидел, — торопливо прервал его Мистраль. Его нередко разыскивали молодыеженщины под самыми невероятными предлогами.

Он уже начал былоподниматься по лестнице, но потом передумал и вернулся к дверям.

— А как онавыглядела? — спросил он у швейцара. — Очень красивая, синьор Вернати.Просто красавица. Высокая, бледная, рыжие волосы и чудные зеленые глаза.

— Мария! —воскликнул Мистраль.

Потом онприпомнил, что в тот день в баре был с Микелой, служащей «Гадзетты» [29], с которой они частенькообедали вместе. Зная Марию, можно было предположить, что она будет от этого нев восторге. В тот вечер он не переставая спрашивал себя, зачем она искала его вМодене.

Если она его ещелюбит, почему не откликнулась, когда он пришел навестить ее в больнице? Онрешил на следующий день позвонить матери. Может, Адель сможет ему кое-чтообъяснить.

Наутро егоразбудила Роза Ваккари. Лицо у нее было еще более вытянувшееся, чем обычно, аглаза покраснели от слез.

— Сегодняпридется тебе открывать мастерскую, — сказала она. — У Сильванослучился инфаркт, его увезли в больницу.

— Подождименя, Роза, я оденусь через минуту и пойду с тобой.

— Ты лучшезаймись работой, — зло рявкнула на него Роза. — А обо всем остальномя позабочусь. Этому ублюдку стало плохо не в моей постели! Вчера вечером он былв пансионе «Астория» с этой потаскухой Розильдой, женой доктора Спады. Ты еезнаешь? — Она говорила прерывисто, ее била неудержимая дрожь.

— Успокойся,Роза. Никакой Розильды я не знаю, — солгал Мистраль, хотя ему было отличноизвестно, что у Сильвано давние постельные отношения с хорошенькой женойдоктора Спады, являвшегося, помимо всего прочего, постоянным клиентоммастерской Ваккари. — Ладно, о работе я позабочусь, ты не волнуйся, —пообещал он.

— Пустьтолько поправится, — зловеще пообещала Роза, пока они выходили наулицу. — Я синьору Сильвано голову отрежу.

Во всей этой суетемысли Мистраля устремились по другому руслу.

Новость обинфаркте, сразившем Сильвано Ваккари во время пребывания в номерах «Астория» вобществе прекрасной Розильды, не обошла стороной ни одного из клиентовмастерской и распространилась со скоростью того самого снежного кома, чтокатится с горы, обрастая все новыми и новыми подробностями, как и положенонастоящей, жгучей, скандальной, соблазнительной сплетне. Единственнымчеловеком, которого сенсационное сообщение, казалось, вовсе не затронуло, былдоктор Маттео Спада, муж Розильды, постоянный клиент Сильвано. Он специальноприезжал прямо из Форли, чтобы отладить двигатель своей «Фульвии-1600». Наследующий день после разоблачения неверности жены он объявился в мастерской.

— Нечего наменя глазеть, как на марсианина, — начал он, обращаясь к Мистралю, —проверь-ка лучше машину. Слышишь, мотор троит?

Мистраль слышал,но у него не укладывалось в голове, как этот человек может вот так запросто,как ни в чем не бывало, появиться на территории противника. Доктор Спадапользовался репутацией отличного кардиолога. Он работал в больнице в Форли, нобыла у него и частная практика в Модене. У него лечился, по слухам, сам ЭнцоФеррари. Он любил автомобили и часто повторял: «Мотор — это сердце машины.Хороший механик подобен врачу-кардиологу».

— Слышу, чтотроит. Вы загнали свою машину, — угрюмо буркнул Мистраль.

— У меняпроизошла размолвка с Розильдой, надо было развеяться, — с обезоруживающимспокойствием признался доктор Спада. — А теперь все устроено. Ей — налево,мне — направо, разошлись, как в море корабли. Что касается твоего работодателя,он уже сам себя наказал. Долго проваляется на койке, и это еще в самом лучшемслучае. Но эту мастерскую я оставить не могу. Я видел, как ты работаешь. Я тебедоверяю.

Так они сталидрузьями. Маттео было сорок лет, Мистралю не было еще и двадцати. Со временемотношения у них сложились как у отца с сыном.

Прошла зима,весной Сильвано вернулся в мастерскую. Он сильно сдал, похудел и осунулся. Нанем была новая белая спецовка. Когда в мастерскую заглядывали клиенты, он делалвид, что работает. На самом деле всю работу выполнял Мистраль. Засиживаясь вмастерской до утра, он облегчал шасси, дозировал добавки, увеличивал октановоечисло горючего, сверлил отверстия в плоскостях, изучал регулировку рессор,чтобы облегчить вес автомобиля.

Сильвано наблюдалза ним, давал советы, потом садился за стол, пригорюнившись, и начиналжаловаться на жизнь.

— Я конченыйчеловек, — говорил он Мистралю. — Вот посмотри на мою Розу: теперь,когда я больше не хожу к девкам, она прямо расцвела. А я едва дышу, цепляюсь зажизнь зубами.

— Твой счет вбанке тоже расцветает, — ворчала Роза, услышав слова мужа.

— А вот моязарплата не меняется, — как-то раз заметил Мистраль.

Он положил глаз на«Альфу» одного из клиентов, узнав, что тот намерен ее продать. Ему оченьхотелось купить машину, но денег не хватало.

— Теперь тынамерен меня шантажировать? — спросил Сильвано, приходя в ужас от одноймысли, что мальчик может его бросить.

Мистральдогадался, о чем он думает, и пожалел о своих словах.

— Считайте,что я сморозил глупость, — сказал он, вновь принимаясь за работу.

— А ведь онправ, — возразила Роза. — Он уже не подмастерье.

Итак, зарплатаМистраля была удвоена, и он решил переговорить с обладателем «Альфы», сыномфабриканта. Его звали Гвидо Корелли, он участвовал в ралли и неизменно приходилк финишу последним, а затем приводил в мастерскую к Сильвано машины сугробленными двигателями, которые проще было выбросить, чем починить.