руках, так как уже выплакала все слезы, хотя глаза все еще были красными и опухшими. Мысли о Беа постоянно крутились в голове, стремительные, разящие; при всем старании их невозможно было остановить. В мозгу, словно кадры старого кино, мелькали сцены далекого прошлого. Полузабытый детский смех. Викки снова вспомнила тот день, когда они зашли в бутик «Биба» на Абингдон-роуд в Лондоне, сияющие восторгом голубые глаза кузины, ее длинные белокурые волосы с завитыми вверх кончиками. Она была такой, такой прелестной. Викки всегда завидовала ее красоте, но, когда Беатрис провалила экзамены и горько плакала из-за этого, искренне жалела кузину. У каждого человека есть свои уязвимые места, иногда спрятанные настолько глубоко, что их невозможно найти. Викки почувствовала укол вины, и у нее больно сжало грудь. Ох, не стоило тогда соблазнять Беа поездкой в Марокко!

Живописная извилистая дорога поднималась все выше в гору, вдали уже показалась берберская деревня. Машину нещадно трясло на крутых поворотах, и Викки с Элизой, периодически начинавшие дремать, мгновенно просыпались. За окном автомобиля мелькали горы, окутанные синей дымкой, и долины с идиллическими фруктовыми садами, однако сейчас Викки было не до местных красот. Она смотрела равнодушными глазами на осликов, коз, копавшихся в грязи цыплят, на людей, занимавшихся своими утренними делами. Элиза, которая впервые приехала в Марокко, комментировала увиденное, однако Викки не слушала и не отвечала ей – она думала о ссорах с матерью дома, во Франции. В те времена Викки частенько убегала к дедушке Жаку, который вечно ворчал:

– Вы постоянно гладите друг друга против шерсти.

– Я в этом не виновата, – возражала Викки, на что дедушка обычно нечленораздельно хмыкал.

Когда Ахмед припарковался в деревушке Имлиль, там уже вовсю кипела жизнь. Викки с матерью вылезли из машины и пошли вверх по тропе, чувствуя себя уставшими и вспотевшими от жары. Наверху они обнаружили Клеманс, которая нетерпеливо расхаживала взад и вперед.

– Я высматриваю Джека, – объяснила она.

Вглядевшись в непроницаемое лицо Клеманс, Викки спросила:

– Ну как, есть что-нибудь новое?

Клеманс покачала головой:

– Мы с минуты на минуту ждем новостей. Я страшно рада, что ветер улегся, и счастлива видеть вас живыми и невредимыми.

– Это моя мать Элиза, – сказала Викки. – А это моя бабушка Клеманс.

Элиза сделала шаг вперед, женщины смущенно посмотрели друг на друга.

У Клеманс, должно быть, столько вопросов, подумала Викки. И у Элизы тоже.

Клеманс первая пришла в себя и протянула руку Элизе:

– Вы с дочерью очень похожи, и это меня поразило.

– Да, некоторые именно так говорят. Хотя другие утверждают, что она похожа на отца.

Поведение Элизы нельзя было назвать грубым. Она, скорее, походила на автомат и даже не улыбалась. Викки стало обидно за Клеманс. Та была хорошо воспитана и сейчас, в этой неловкой ситуации, держалась весьма достойно.

– Ваша комната скоро будет готова, – сказала Клеманс. – Надеюсь, вы не возражаете против того, чтобы пожить в одной комнате с Викки?

– Вовсе нет, – холодно ответила Элиза.

– У нас еще будет время поговорить. Кстати, хочу сообщить, что Элен и Этьен еще не вернулись.

– Надеюсь, это не опасно? Ночевать прямо в горах? – нахмурилась Элиза.

– Там есть старая хижина для путников. Как только они туда доберутся, все будет отлично. В хижине лишь самые необходимые удобства, но, по крайней мере, там можно было укрыться от такого невероятного ветра, как вчера. А теперь я, пожалуй, позову Флоранс, а потом покажу вам вашу комнату.

Несколько минут спустя из дома выбежала Флоранс, и сестры, со слезами на глазах, бросились друг к другу в объятия.

После того как Элиза с Викки оставили вещи в отведенной им комнате, все четверо, взволнованные и притихшие, в ожидании Джека устроились под тентом на террасе. Внезапно Викки, пронзительно завизжав, замахала руками в сторону темного угла террасы. Клеманс, Элиза и Флоранс, не сговариваясь, повернули головы в ту сторону.

– Ух ты! Вот это паук! – воскликнула Элиза, словно истошный крик дочери внезапно вернул ее к действительности.

Луч солнца, проникший в темный угол, осветил бледного паука длиной шесть дюймов. Он прятался от жары, рассчитывая, что его никто не потревожит.

– А он ядовитый? – испуганно спросила Викки.

– Нет. Но его укус может оказаться болезненным, – ответила Клеманс.

Викки вжалась в спинку кресла:

– А что это за чертов паук такой?

– Верблюжий паук. Обычно водится в пустыне. – (Пока они наблюдали за пауком, тот быстро убежал.) – Бедняжка, – сказала Клеманс. – Он, должно быть, заблудился. Его наверняка занесло сюда вчерашним ветром.

Тео на кухне готовил кофе, и Викки не могла решить, то ли взбодриться кофеином, то ли пару часов поспать. Неожиданно она услышала шаги и, повернувшись, увидела появившегося на тропе полицейского. Однако по его внешнему виду невозможно было угадать хоть что-нибудь. Элиза и Флоранс тут же вскочили с места. Викки заметила, что лицо тети исказилось от мучительной внутренней борьбы. Она отчаянно хотела узнать правду и так же отчаянно боялась ее узнать. Элиза встала за спиной сестры и положила руки ей на плечи, чтобы оградить от нервного потрясения. Оглянувшись на сестру, Флоранс сжала ее запястье.

Тем временем на тропе появился Джек. Увидев, как тетя Флоранс взмахнула рукой, словно пытаясь отогнать дурные вести, Викки почувствовала, как страх тугим кольцом сжал горло.

Джек подбежал к жене и крепко обнял ее.

– Это не Беа! Это не Беа! – твердил он дрожащим голосом.

Викки рухнула в кресло, испытывая целую гамму противоречивых чувств. Неужели Беа жива? Неужели такое возможно? Элиза села рядом с дочерью. Они переглянулись, и Викки поняла, что мать терзают такие же сомнения. Конечно, хорошо, что обнаруженное тело принадлежало не Беа, а другой женщине, но кто была та мертвая женщина? И где сейчас Беа?

К ним подошел полицейский и, откашлявшись, произнес по-французски:

– Женщина, которую мы нашли, была американкой. Фрида Коллинз, хозяйка магазина одежды.

Громко ахнув, Викки поспешно зажала рот рукой.

– Вы были знакомы? – повернулся к ней полицейский.

– Лишь шапочно. Встречались однажды.

– Я сразу все понял, – взяв жену за руки, произнес Джек. – Тело не могло принадлежать Беатрис. У той женщины были темно-рыжие волосы, то, что от них осталось, а наша Беатрис – блондинка. Мне очень хотелось поскорее тебе об этом сообщить, но пришлось ждать, пока полицейский автомобиль отвезет меня обратно. Прошлой ночью все отказывались ехать сюда на машине.

Полицейский поманил к себе Джека и о чем-то тихо переговорил с ним, после чего, так и не сказав, как умерла Фрида, попрощался и уехал.

Викки расплакалась. Отчасти от облегчения, отчасти от страха перед тем,