труху углей. В подвешенном на перекладине котелке мирно булькала уха, благоухая ароматами трав и рыбы. Под навесом за грубо сколоченным столом сидел Микола. Разморенный от зноя, в одном исподнем, крутил в руках слабо тлеющую трубку, затягивался, пуская дым вверх.

Грицко поморщился, поправил тушу подсвинка на плече и, выходя из камыша, сказал:

– Да уж бросал бы ты табак. Совсем провонялся. За версту разит.

– И тебе не хворать, – оживился сотник, поворачиваясь на голос. Улыбнулся, оценив добычу: – Как раз на уху вышел. Тебя ждал, не хотел один снедать.

– Давно отаборился? – спросил Грицко, сбрасывая добычу в тень и проходя к воде. Скинул старенький бешмет, снял и прополоскал пропотевшую рубаху. Умывался казак шумно, с наслаждением.

– Из станицы на заре вышел, – ответил Билый, нарезая большие краюхи хлеба.

– Соскучился? – спросил Грицко, беря со стола чистую тряпицу и вытираясь.

– Ага. Пришел службу проверить – балаган пустой, наружная обмазка отвалилась.

– Местами.

– Где дядья?

Гриц снял котелок, аккуратно поставил на стол. Микола улыбнулся, оценивая чужой аппетит.

– На охоте был или гонял кого?

– Второго дня черкесы вышли на Малайкин балаган, – поморщился казак, шуруя деревянной ложкой. – Шумели знатно, стреляли. Батька с дядьями со стороны лимана вдарить решили, а меня на подмогу к Малайке послали. Там без потерь справились, без меня, но сказали, что двое самых отчаянных ушли.

Микола вскинул голову, а Молибога потупил глаза, несколько раз опустошил ложку.

– Хорошая уха. Вкусная.

– Не томи. И что?

– Ну как что? Вестимо, что. Не ушли. Тут же каждая камышинка за нас. На что только надеялись.

– От тебя сложно уйти, – усмехнулся сотник. Грицко добродушно хмыкнул:

– Забегался трошки. На обратном пути кабанчик попался. Пришлось схрон сделать, все не унести. Попозже сходим?

Билый кивнул.

Теперь ели молча. И только когда застучали о днище ложками, Микола первым не выдержал:

– В поход я собрался.

Грицко кивнул, мол, продолжай.

– Для всех иду в Грецию, выполнять материнский наказ. Тебе правду скажу – за славой иду. Что скажешь? Пойдешь со мной?

Грицко равнодушно пожал плечом:

– Мне слава не нужна.

У сотника душа оборвалась.

– А гроши? – тут же спросил он. Молибога положил ложку на стол, глянул на Билого. Покрутил головой, то ли комаров отгонял, то ли мысли чужие. Полез в карман шаровар, достал золотую монету, подкинул в руке. Поймал. Раскрыл ладонь. Заблестело золото.

– Так они и тут есть.

Сотник глотнул воды из баклажки, дернулся к трубке, но замер:

– Мне много золота нужно. Помнишь разговоры наши. Лагерь хочу пластунский завести. Чтоб в каждой кубанской сотне хоть пяток пластунов было приписано. Без лагеря столько не подготовишь. Грицко, пошли со мной, а? Батька с наказным атаманом переговорил. Третьего дня прискакал из Екатеринодара с приказом прибыть в штаб всей ватагой.

Долговязый казак усмехнулся, видя чужое смятение:

– С этого начинать нужно было, а то – слава, гроши, – передразнил он, – а про дружбу забыл?

– Не могу я тебя из-за дружбы в поход звать, – растерянно ответил сотник. – И приказом выписать не могу. Для всех паломниками в Грецию пойдем. Тут понимание должно быть и твое согласие.

– А ты позови, – предложил Грицко и улыбнулся, – может, не откажу?

Два друга детства смотрели глаза в глаза и только улыбались. Чего говорить, и так все понятно. Здесь как ни крутись, все равно будешь под присмотром, а за морями, за горами все станет ясно, прежде всего про себя. Сможет ли сотник стать хорошим атаманом. Заслужит ли авторитет и доверие больших ватаг. А верный Григорий из разведчика-«плеча» дорастет до есаула, правой руки атамана…

2. Тайная мечта Вука Сречко

Однако в этом походе одна была беда – денег не хватало. Денег не было у турок и у повстанцев. Прихватив полковую казну одного из турецких гарнизонов, пластуны удивились скудности кассы. Только серебряные ачхе. Деньги на войне – это патроны и оружие. Продовольствия хватало, а вот военный припас – только у турок. В лагеря повстанцев приезжали фургоны торговцев оружием. Попадались интересные новинки. Новые многозарядные американские винтовки Генри с малодымными патронами пластунам не понравились из-за малой убойной дальности и плохой кучности. Пятизарядки Спенсера были получше, но патронов у османов к ним почти не попадалось. Воевать ради патронов как-то скучно. Нужны деньги – много и сразу.

Вот тут сербы привели Вука Сречко. Вук – это волк. Сербы часто добавляют к детским именам приставку вук как оберег от лукавого. Но Сречко был настоящим волком. До войны он промышлял грабежом и не стеснялся пускать в дело нож и револьвер. Моментально они сошлись с Гамаюном, будто знали друг друга всю жизнь. Волчара сходил с нами пару раз. Особо не высовывался, но порученную ему боевую задачу выполнял старательно. Сотник понял – присматривается. Потом, видно, сделав выводы, поведал о своей тайной и недостижимой мечте. Раз в полгода из Порты военный корабль подходил к устью небольшой горной речки. Неширокий стремительный поток изобиловал порогами и водопадами. Вырываясь из теснины скал, размывал глинистые берега и, через версту упираясь в гранитную плиту, разделялся надвое, обтекал ее, образовывая мелководное озеро, соединяющееся с морем.

Со временем течение с одной стороны и зимние шторма с другой сотворили остров, окруженный водой. На островке построен османский форт с парой пушек. С военного корабля спускали плоскодонную фелюгу. На нее перегружали железный сундук с золотыми лирами для выплаты османскому войску на Балканах. В течение месяца хорошо вооруженные конвои развозили золото из форта по всем турецким гарнизонам. Как оповещались гарнизоны, что деньги прибыли, Вук не знал. Военных кораблей у сербов не было, а рыбацкую посудину без труда расстреляют пушки форта. Подобраться можно было только через горные кручи, другой пологий берег прочесывали конные и пешие патрули. Затаиться и ждать, может, месяц, а может, два там было совершенно невозможно. Но выйти на берег, дождаться «золотого» транспорта, взять форт – было полдела. Как вывезти деньги?! Вот вопрос. Какая-нибудь лодка на островке найдется, если не целиком, то по частям переправить на горный берег можно, а дальше? Дальше стали думать пластуны. Пройти по горам тяжело, но можно. Спускаться придется на веревках, а подниматься с грузом как? Да и опять же, турки. По хребту у них посты, значит, какая-никакая тропа есть. Быстро перебросить подкрепление смогут. Пока мы внизу, им нас не достать, а вот на веревках при подъеме перестреляют легко, еще и веселиться будут. Возможна лодочная атака с противоположного берега. Вся эта радость еще под пушечным огнем. Значит, и пушки сперва заткнуть придется.