Болт свистнул и впился в пол, аккурат рядом с ногой Пахта. Буквально впритирку к сапогу. Вот теперь дошло до всех.

На пол посыпалось оружие, полетела одежда… Подштанники Карст милостиво разрешил оставить. И сапоги – тоже. Так и быть.

Лоран медлил, но второй болт сбил с него шляпу, пребольно рванув за волосы.

Рисойский понял, что с того света никому ничего не докажет, и принялся раздеваться, злобно сбрасывая одежду на пол.

Карст, который наблюдал за происходящим, ехидно улыбался в усы. А что?

Хотели дешево и легко отделаться? Не рассказал вам Рисойский, что с ним эта пигалица проделала? А зря, ой как зря… вы бы с него тройную цену содрали.

– Сука, – прошипел все осознавший Лоран.

Тихо-тихо, так, чтобы никто не услышал.

Безусловно, это была работа Малены. Такая же, как со свиньей. Но поди докажи! И не ждали они отпора, никак не ждали, Лоран же заплатил судомойке, та должна была добавить сонного зелья в ужин… не добавила? Что вообще с ней случилось?

На этот вопрос могла бы ответить Берта Ливейс, которая рассвирепела не на шутку, узнав о таком «маленьком гешефте», оттрепала девчонку за волосы и передала людям Карста.

Те, недолго думая, связали предательницу на манер колбасы и сунули в кладовку. Понятно, никто не собирался ее убивать или сдавать страже, пусть катится, но не сразу же! Предупредит еще нанимателя!

Ничего, полежит до утра, не оголодает и не помрет. А утром пинка ей для скорости – и вон пошла. Тебя, отродье Восьмилапого, в приличный дом взяли, работу дали, а ты фортели выкидываешь?

Брысь отсель!

Наконец банда была раздета, и один из подручных Пахта лично сгреб все добро в угол гостиной.

– А теперь – на выход, – вежливо показал Карст.

Такого никто не ожидал.

Ночью?

На улице?

В одних подштанниках?!

Да ты!..

Карст недобро улыбнулся.

– А что вас, господа подонки, удивляет? Ваши жертвы так и уходят, нет?

Вообще-то – да. Но то ж жертвы, а это – они, такие умные, сильные, хищные… и ВОТ ТАК!?

Свистнула для вразумительности еще пара болтов. Один из подручных Пахта взвыл – ему царапнуло мочку уха. Расчет был филигранный, ухо даже не оторвало, так, располосовало, но место-то нежное! Кровавое, и льет оттуда, хоть ведро подставляй.

Все быстро поняли, что к ним по-доброму, а доброту надо ценить. И слушаться! А то ведь и похуже может быть! И будет! Запросто!

Так что бандиты кучкой направились к двери. Вышли.

И вот это они зря. Надо было цепочкой выходить, а они…

Малена это предусмотрела. То есть – Матильда, откуда приличной герцогессе было знать о суде Линча? Да и смолу опять же найти сложно, дело трудное, обошлись клейстером из крахмала: сварить – пара минут, дешево и сердито. Малена лично развела здоровущую бадью, в которой у тетушки Берты обычно свиной корм запаривали.

И стоило бедолагам выйти на крыльцо в одних подштанниках…

Вот это все и опрокинулось сверху.

Досталось всем. Пахту, его подручным, Лорану… И не успел народ сообразить, чем их окатили с удобного балкончика на втором этаже, сверху посыпались перья.

Много перьев.

Три подушки перьев и одна перина.

Разве ж нам чего-то жалко для любимого дядюшки? Малена бы и больше раздербанила, жаль, времени не было!

В довершение всего улица озарилась вспышками петард. А что, такое веселье – и без фейерверка? Нет, нельзя, никак нельзя!

Пахт завыл белугой, осознавая, что происходит.

Открывались окна, высовывались на улицу люди… Может, его под перьями никто не узнает?

Что-то верилось с трудом.

Едва не рыдая от злости, господа преступники выбредали за ворота палисадника негостеприимного домика. Вернуться и отомстить? Такое им и в голову не пришло. Слишком уж сильным оказался удар, слишком неожиданным.

Конечно, регулярную армию таким бы не сломить. Но уличное отребье? Которое за медяк убьет, а за два и заказчика прирежет? Которому своя жизнь дороже чужой?

Лоран удрал первым, прекрасно понимая, что Пахт с него за все спросит. Этой ночью, считай, прекратилась карьера Сиплого в преступном мире, теперь только в золотари подаваться. Можно быть страшным, опасным, жестоким, можно быть негодяем, подонком и мерзавцем, но нельзя быть смешным. Это в преступном мире не прощается. А Пахт, в клейстере и в перьях, в одних подштанниках на улице, надолго станет знаменитостью Винеля.

Лоран это понял, а потому бежал, не оглядываясь, иначе ему не жить. Найдут и убьют, медленно и мучительно.

Карст не препятствовал. Пусть сами разбираются, он не полезет… Враг деморализован, враг удирает, враг больше к герцогессе точно не полезет, врагу не до того. Отмыться бы… во всех смыслах.

Что приятно, никто не пострадал.

У стражи претензий не будет, даже если Лоран туда пожалуется… а на что, собственно?

На клейстер? На перья? На совершенно левого мужика, к которому полез в дом?

На что жаловаться-то? И как при этом не выставить себя посмешищем?

И люди Карста все целы, а это приятно. И денег им дадут, хоть и немного, но герцогесса обещала, и у бандитов кое-что нашлось. Карст еще раз обошел дом, стукнул госпоже Ливейс, мол, можно выходить, выпустил слуг и, в качестве любезности, распорядился убрать стулья, веревки и почистить пол. Есть еще щель в стене гостиной и пара дырок от болтов. Но их потом замазать и побелить сверху, никто и следа не заметит.

Уборка? А тут и немного. Отмыть от сала прихожую, отчистить палисадник. Все.

Это ж надо так додуматься? Банда, считай, без капли крови ликвидирована, порванное ухо не в счет. А пожаловаться опять не на что. Ни к кому и пальцем не притронулись.

Ладно. Сейчас еще раз все осмотрит, запомнит – и пойдет рассказывать герцогессе об успехе.

* * *

Чуть забегая вперед, скажем, что разбудить герцогессу не удалось, как ни старалась Ровена. Малена спала как убитая, не реагируя даже на флакон с нюхательной солью.

Пришлось Карсту рассказывать все графу Ардонскому, который тоже ждал известий.

Граф не стал чиниться, налил Карсту вина, выслушал и долго хохотал. А потом, в качестве объяснений, рассказал Карсту про Донэр. Перенервничал, вот и разоткровенничался с наемником.

Про события, которым он был свидетелем, про свинью, к примеру…

Карст слушал, кивал – и успокаивался. Да, рядом с герцогессой Ровена может никого не бояться. Самое страшное чудовище уже взяло ее на работу…

Интересно, чем они в монастырях занимаются, что оттуда такие… заразы выходят? Хотелось бы знать заранее, а то в другой раз может и не повезти, Рисойский свидетель.