Вот вопрос, которому, кажется, суждено остаться без ответа.Мне безумно, смертельно хочется разгадать тайну прошлой ночи. Но я не могуникаким образом проявить свой интерес. Ведь если я засвечусь на самостийномрасследовании, начну расспрашивать кого-то (кого?) о том, о чем, по идее, никакне могу знать, – кто ж тогда поверит, что я не имею никакого отношения кубийству, совершенному вчера в восьмом вагоне поезда «Ярмарка»? А я не должнадаже представлять, что там действовала «неизвестная» с моими документами вкармане! Вот если ко мне начнет цепляться милиция, тогда я пущу в ход все своидремлющие детективные, а также дедуктивные способности. Пока же им надо крепковыспаться перед грядущими событиями. Что-то подсказывает, что борьба мне ещепредстоит…

Возвращаюсь в купе. И с некоторым изумлением смотрю на своепятнадцатое место, на котором уже разостлана постель, а поверх лежит, как была,в свитере и жуткой мешковатой юбке, эта неприятная тетка, заслонившись своимКоэльо, как щитом.

Мужчина («милый мой бухгалтер»), который сидит напротив,поднимается:

– Извините, мое место тринадцатое, я уступил его этой даме,но… Может быть, вы займете другую полку? Вас не затруднит?

Ему явно неудобно, этому деликатному человеку с такимприятным, мягким голосом. Итак, он отдал свою нижнюю полку этой мужиковатойтолстой особе, чтобы той не пришлось со своими девяноста или более килограммамикарабкаться на верхнюю, а она поставила его в неловкое положение, устроившисьна моем месте. И лежит с таким видом, словно ее оскорбляет сам факт моегоприсутствия в купе!

Ситуация клиническая. Есть люди, которые обожают самыенезначительные бытовые ситуации превращать в повод для третьей мировой войны. Яне принадлежу к их числу.

Я просто улыбаюсь дяденьке, говорю: «Спасибо» – а интересно,та тетка его хоть поблагодарила?! – и сажусь рядом с ним на тринадцатую полку.Теперь как бы мою. Мне тоже хочется лечь, очень хочется, но я решаю подождать,пока не придет проводница и не проверит билеты. А вот и она!

– Билетики, пожалуйста, и денежки за постельку.

Лежащая тетка соблаговолила сесть. Мы все поочереди отдаемпроводнице деньги и билеты.

– Вы местами поменялись? – спрашивает она.

Тетка и усом не ведет. Кстати, это не метафора. У нее и всамом деле отчетливо видны крохотные жесткие усики над верхней губой. Говорят,современная эпиляция творит чудеса, но эта особа явно не из тех, кто стараетсяскрыть свои недостатки. Такое ощущение, что она их даже подчеркивает!

– Да, поменялись, – бормочет «милый мой бухгалтер». – Такполучилось. Дамы внизу, я наверху.

Проводница кивает, возвращает ему билет. Теперь насталаочередь той особы.

– Вы, значит, во Владимире выходите? – говорит проводница,глядя на билет. – Ой, такой дорогой билет, а ехать всего три часа, у нас вплацкартном есть места…

Ее сочувственные интонации, похоже, оскорбляют толстуху. Онанадменно вздергивает брови и говорит грубым голосом:

– У меня был очень тяжелый день, надо отдохнуть как следует.

Интонация однозначна: «Не твое дело!»

Проводница краснеет.

– А вы билетик перепутали, Ярушкина, – говорит она,протягивая мне желтый листок. – Обратный мне дали. Опять нашим поездом поедете,да? И снова в девятом вагоне, надо же.

Ничего нет особенного в том, что она называет мою фамилию.Да и сама фамилия не бог весть как ужасна. Но кажется, что к моему лбуприложили раскаленное клеймо. Меня сотрясает приступ дрожи. Черт знает, в какомсостоянии я нахожусь, но мне даже мерещится, что содрогнулись и мои соседи. Обауставились на меня с новым приступом интереса. Их лица почему-то озадачены.

Да что происходит?! Может быть, меня уже объявили в розыскпо железной дороге? Но проводница узнала бы об этом первая. А она держится какни в чем не бывало.

А вдруг она притворяется? Вдруг сейчас выйдет в тамбур,свистнет-гаркнет – и примчится отряд ментов, повяжут бедную детективщицу да подбелы рученьки…

И тут до меня доходит смысл ее слов. Черт, я ей дала билетне до Москвы, а обратный! А тот, правильный, я куда подевала?

Вскакиваю, роюсь в карманах куртки. Точно, вот он. Отдаюего, обратный забираю, прячу в карман джемпера, к паспорту.

– Значит, остальные до Москвы, одна пассажирка выходит воВладимире… – бормочет проводница, делая пометки в своем талмуде, а я стискиваюруки меж коленей, чтобы утихомирить их дрожь. – Чайку кто-нибудь хочет попить?

– Нет, спасибо.

Мои соседи тоже отказываются.

– Извините, а когда можно умыться? – спрашиваю я.

– А вот проверю все билеты – и открою туалет, – говорит онаи уходит.

Не то чтобы мне было туда нужно… Просто хочется выйти изэтого купе и больше в него не заходить! Я не могу выносить пристальных взглядовмоих соседей! Честное слово, они во мне скоро дырку прожгут!

– Вы, наверное, хотите уже постелить? – говорит наконец сосед.– Я могу выйти.

– Нет, нет, – вскакиваю я. – Пойду постою в коридоре.

Беру полотенце и ухожу в конец вагона, в маленький тамбурперед туалетом. Сажусь на ящик для мусора и начинаю мечтать, чтобы проводницапроверяла билеты долго-долго, чтобы за это время мои соседи уснули, погасилисвет в купе, а я бы тихонько скользнула на свою полку, накрылась с головой, и,может быть, мне удалось бы забыть о событиях последних суток, забыть опристальных взглядах попутчиков…

Вижу, что из нашего купе выходит «милый мой бухгалтер».Конечно, он мгновенно поворачивает голову, находит меня взглядом и снованачинает пялиться.

В принципе мне приятно, когда на меня обращают вниманиемужики – без разницы, нравятся они мне или нет. В конце концов, женщина рожденадля того, чтобы привлекать к себе внимание мужчин, это ее, так сказать,жизненная функция. Но в данный момент я бы эту свою функцию с удовольствиемсменила бы на что-нибудь попроще. Тем более что так мужики, заинтересованныемоей скромной особой, не смотрят. Для этого «бухгалтера» я отнюдь не красиваяженщина. Для него я какая-то цифра, из-за которой не сходится дебет с кредитом.Я его чем-то очень сильно озадачиваю. Чем? Почему?!

Поглазев на меня достаточно, чтобы я снова начала интенсивноколотиться, сосед уходит в противоположный конец вагона, занимает сторожевуюпозицию около другого туалета и стоит, то и дело поглядывая в мою сторону.